Аманда Мэдисон - Полная капитуляция
— Я тебе покажу непослушную собаку! — взорвалась Энн и изо всех сил дернула цепь. Однако Рубен не сдвинулся с места, на его могучей руке не дрогнул ни один мускул. Энн снова дернула изо всех сил, пытаясь заставить его потерять равновесие, но с тем же результатом. Черт бы побрал его почти двухметровый рост! Черт бы побрал его роскошную мускулатуру, эти широченные плечи и ноги, твердые как кремень!
— Ох, как же я тебя ненавижу! — выкрикнула Энн.
— Могу тебя заверить, дорогая, что это чувство взаимно. — Рубен широко улыбнулся. — А теперь отправляйся в постель и избавь меня от сцен.
С этими словами Рубен откинул покрывало и чуть ли не бросил Энн на кровать, застеленную атласным бельем темно-золотистого цвета. Затем он не спеша разделся — догола! — и опустился на кровать рядом с Энн. Цепь негромко звякнула, матрац подался под тяжестью его тела.
— Тебе обязательно надо спать без всего? — сквозь зубы прошипела Энн, отгоняя возникший в воображении образ мощного мужского тела, небрежно растянувшегося рядом с ней.
Рубен перевернулся на бок, и цепь на мгновение натянулась, а золотистая простыня сползла, отрывая смятенному взгляду Энн мускулистую грудь и мощные плечи.
— Мы ведь муж и жена, так что имеем право спать в одной постели.
К щекам Энн прилила краска.
— А свечи? Ты что, не собираешься их тушить?
— Сегодня нет. Мне они нужны, чтобы следить за тобой. К тому же они все равно догорят — ближе к утру. — Он протянул руку и легко тронул пальцем пушистую прядку, упавшую на щеку Энн. — И вот еще что: не пытайся разорвать цепочку, все равно ничего не получится. Только зря силы потратишь.
Энн бросила взгляд на цепочку, протянувшуюся на постели между ними. Она до сих пор не могла оправиться от шока. Что же он за человек, раз смеет заковать женщину в кандалы? Какой-то монстр! Да еще и наглец в придачу. Как у него хватило нахальства улечься рядом с ней совсем голым? А проклятая шелковая простыня ничего не скрывает…
— Если таким способом ты рассчитываешь меня завоевать, то крупно ошибаешься.
— Зачем мне тебя завоевывать? — Рубен снова пожал плечами. — Ты и так принадлежишь мне. — Он снова коснулся Энн, в этот раз скользнув кончиком пальца по ее плечу. Кожа Энн сразу воспламенилась, ее обожгло таким жаром желания, что она едва не застонала. — Я ждал тебя целых три года, — негромко продолжал Рубен. — Неужели ты думаешь, что и в этот раз я позволю тебе сбежать?
— Любить не значит владеть!
Кончик пальца добрался до ее груди и обвел чувствительный сосок.
— А при чем здесь любовь? Мне нужно лишь возмездие. — И он без особой нежности ущипнул сосок, отчего Энн тихо вскрикнула. — А теперь спи. И так из-за тебя день получился слишком долгим.
С этими словами он отодвинулся и закрыл глаза. Через несколько минут дыхание Рубена стало ровным и глубоким. Все говорило о том, что он заснул. Энн в изнеможении вытянула ноги. Все тело терзалось неутоленным желанием — почти до боли. Для таких мужчин, как Рубен, должен существовать свой, особый ад, и Энн всем сердцем желала, чтобы он там оказался.
Ей все же удалось задремать, и в какой-то момент по ее телу стало разливаться блаженное греховное тепло. Энн боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть наваждение. Все ее тело словно ожило, отдаваясь разгоравшемуся наслаждению. Она боялась открыть глаза, чтобы — не дай Бог! — не проснуться.
Сильная рука двинулась от ее груди куда-то вниз… Нет, это не сон: Энн внезапно вспомнила, где она находится — и с кем! Глаза ее широко распахнулись и встретили затуманенный взгляд Рубена. Свечи почти догорели, и на его лице лежали густые тени.
Он накрыл ладонью ее грудь и стал пальцем ласкать сосок. Губы Энн приоткрылись. Она хотела было запротестовать, но протест замер у нее на губах, сменившись прерывистым вздохом. Выгнувшись навстречу мужчине, она подняла глаза, глядя на его рот и мечтая лишь об одном — ощутить его губы на своих губах. Рубен отбросил атласную простыню, раздвинул бедром колени Энн и оказался между ее ног. Ночная рубашка задралась и обмоталась вокруг ее талии.
Энн страстно хотелось обвить руками его шею и притянуть его голову к себе. Она жаждала прикосновения мужских губ, языка, рук. Его губы нашли чувствительное местечко на ее шее — то самое, секретное, которое отзывалось только на ласку Рубена. Язык заскользил от мочки ее ушка к ключице, и дыхание Энн стало прерывистым, учащенным, голова пошла кругом от наслаждения. Высвободив руки, она обхватила ими плечи Рубена, цепляясь за них, как утопающий за соломинку. Их близость и ее долгое воздержание выпустили на свободу мощную волну эмоций, причем это было не просто физическое влечение. Энн тянулась к нему всем сердцем и всей душой. Ей было необходимо стать неотъемлемой его частью. И чтобы он любил ее так, как только он один умел любить.
— Ты вся горишь, — глухо прошептал Рубен.
— Я хочу тебя.
Другого поощрения ему не требовалось. Нетерпеливым движением Рубен сорвал с нее трусики и провел ладонью по внутренней стороне ее бедра, вызвав у Энн новую бурю ощущений. Где бы он ни прикоснулся, кожа тут же занималась жаром, то пылая, то становясь ледяной. Энн дрожала, предвкушая дальнейшие, гораздо более интимные, ласки. Наконец его рука добралась до атласной и влажной нежности ее лона, пробуя его влагу. Все тело Энн напряглось, каждый нерв отзывался на его прикосновение сладкой болью. Возбуждение ее почти достигло предела.
— Возьми меня! — взмолилась она. Мозг ее был затуманен, как в лихорадке, единственное, что она сейчас знала, — это то, что всегда хотела быть рядом с ним, грезила о нем каждую одинокую ночь, год за годом. И вот теперь она с ним, но вовсе не как его половинка. — Рубен…
— Терпение, — прошептал он, продолжая ласкать ее, пробуждая тело и медленно ведя к вершине наслаждения.
Энн чувствовала, как растет его возбуждение, как напрягаются могучие мышцы, и это ощущение собственной власти над ним вызвало на ее губах легкую улыбку. А потом она стала покрывать поцелуями его широкую грудь, постепенно подбираясь к плоскому соску. Терпкий аромат мужского тела ласкал ее ноздри, разгоряченная кожа была такой восхитительно гладкой! Энн легонько укусила сосок и услышала негромкий стон. Энн была счастлива: она не утратила своей способности заставлять его жаждать ее, тянуться к ней.
Его наслаждение усиливало ее собственное, волнами разливавшееся по телу желание. Она хотела, чтобы он взял ее — и теперь же!
— Пожалуйста… — шепнула Энн.
Рубен шире раздвинул ее колени. Звякнула соединявшая их цепь — напоминание о связывавших их горьких и сладких узах. Его лицо замкнулось и стало суровым, и Энн поняла, что он сейчас возьмет ее тело, но душой с ней не будет. И все же, несмотря ни на что, она хотела его.
