Мэгги Кокс - Чувственный рай
Когда Захир оставил ее губы, чтобы перейти к шее и плечам, которые он обнажил, спустив вниз ворот, она уже изнывала от вожделения.
Слегка тряхнув головой, он сел, поджав ноги, рядом с ней, наслаждаясь ее наготой.
— Ты восхитительна. Я не нахожу слов. Лишь одно знаю: твоя красота несравненна, — проговорил он тихим голосом.
Груди Джины пламенели. Под его бесстыдно голодным взглядом они стали еще тверже и призывнее. Когда он склонился к ним, чтобы припасть сначала к одному соску, потом к второму, Джина судорожно запустила руки в шелковистые пряди, прижимая к себе его голову, тихо постанывая, когда он покусывал соски.
— Раздень меня, — хрипло потребовал он.
Чуть не вскрикивая от возбуждения, Джина принялась выполнять приказ. Обнажив его грудь, она на мгновение застыла: на боку была рана, прикрытая аккуратной белой повязкой.
Захир обхватил ее лицо. Его ладони оказались теплыми и мозолистыми.
— Не бойся, ты не навредишь мне. Я слишком долго ждал этого, чтобы такая малость могла мне помешать. Ты проникла в мою кровь, словно лихорадка. Рядом с тобой я словно голодный человек на пиру. Я больше не стану ждать.
От безупречной красоты его крепкого тела у Джины захватило дух. Точеные плечи, торс, живот, бедра и длинные стройные ноги — везде только твердые литые мускулы, покрытые гладкой бронзовой кожей. На груди курчавился островок мягких черных волос. Присмотревшись, Джина заметила множество небольших шрамов, которые подтвердили ее мнение, что он наслаждается телесными проявлениями жизни — будь то скачки верхом по холмам и равнинам, упражнения в фехтовании со стражниками или вылазки в горы.
Но все дальнейшие мысли улетучились, когда Захир уложил ее на атласные подушки и в поцелуе страстно проник языком в ее рот. Эта глубоко возбуждающая ласка воспламенила кровь. Джина извивалась от удовольствия, волны жара разливались по ее телу, словно раскаленная лава. Она не могла больше сдерживаться и прильнула к нему.
Ее руки, поглаживая крепкие мускулистые бока и бедра, спустились вниз, к гордому шелковистому мужскому естеству, слегка подталкивающему ее в живот. Джина жадно схватилась за него. Захир не сдержал стона и ответил ей сладострастной понимающей улыбкой.
Он бесстыдно проник рукой между ее бедер и погрузил пальцы в нежную жаркую влагу. На миг дыхание замерло у нее в груди, и, вне себя от наслаждения, Джина ненасытно прильнула к нему губами. Их зубы, языки переплетались в отчаянной страсти, а его ритмичное погружение возносило ее все выше и выше, доводя до таких высот, что она едва могла это выдержать.
Когда невероятной силы разрядка настигла ее, она обессиленно повалилась возле него, вздрагивая, эмоции уносили ее все дальше и дальше, словно теплый неостановимый поток.
— Все хорошо. Тебе больше нечего бояться, мой ангел. Я здесь, с тобой, и я буду обнимать тебя и хранить твой покой всю ночь.
Всхлипнув, Джина положила голову на мягкие волосы на его груди и вздохнула. Сквозь полотнища стен было видно, что костер снаружи постепенно потух. Внутри шатра, в крепких руках Захира, она поняла, что чувствует себя в полной безопасности.
Она лениво погладила Захира по тугому плоскому животу, затем спустилась ниже. Еще минуту назад ей казалось, что желание утолено после безумно эмоциональной разрядки, но теперь Джина внезапно поняла, как ошибалась. Оно лишь ненадолго утихло, но вспыхнуло с новой силой при одном прикосновении к теплой твердой плоти возлюбленного.
Захир проникновенно посмотрел на нее. Она ответила взглядом на его немой вопрос.
Дотянувшись до потайного кармана, Захир достал маленький пакетик и позаботился о предохранении. Вновь вернувшись в нетерпеливые объятия Джины, он опрокинул ее на шелковые подушки.
Она приняла его в себя. Его толчки были сильными, властными. Они уносили ее тело, разум и душу в другой мир. Его обладание, мужественное и требовательное, заставило ее еще сильнее желать никогда с ним не расставаться.
Погрузившись в атласную обжигающую глубину, Захир отчетливо вспомнил первый раз, когда он овладел ею. Он вспомнил, как страстное соединение их тел закружило все его существо и унесло в другую вселенную и как эти мысли не отпускали его дни, месяцы, годы напролет.
Ее длинные стройные ноги обхватили его спину, и он с трудом сдержал почти непреодолимое желание позволить силе своего вожделения перелиться через край. Когда его губы прильнули к нежной округлости ее груди, припав к твердому соску, он понял, что она вот-вот взорвется, и поэтому ждал…
Стоны удовольствия превратились практически в крик, наполнив шатер, когда Джина достигла вершины. Тогда и только тогда Захир перестал сдерживаться и позволил себе излиться.
— Джина… — Чувственный хриплый шепот вместе с теплым поцелуем в шею пробудили Джину от восхитительно сладкого сна.
Какой же несравненной радостью было проснуться и увидеть бесконечно дорогие красивые черты Захира, улыбающегося ей. С последнего раза, когда они были так близко, казалось, прошли столетия.
— Доброе утро.
Все ее тело пульсировало от наслаждения и экстаза после необузданного секса. Но неожиданно, сама не понимая почему, она застыдилась, обнаружив, что лежит голая в его объятиях.
— Ты что, застеснялась? — поддразнил он, нежно убирая волосы с ее лица.
— Нет! С чего бы?
Краска, покрывшая ее щеки, выдала обман. Но Захир словно завороженный смотрел на ее шею. Лучи рассвета, проникающие внутрь сквозь тонкие полотняные стены, ясно осветили его потрясение.
— Этот ублюдок действительно причинил тебе вред, — ахнул он.
— Давай не будем обсуждать это сейчас.
— По крайней мере, теперь он за решеткой, вместе со своим братцем, таким же негодяем. Теперь им не придется больше наслаждаться обществом друзей и семьи — они пробудут в тюрьме долго, очень долго!
— Я не понимаю, Захир. Чей брат этот человек? — Джина села, потянув к груди мягкое шерстяное одеяло.
На его лице промелькнуло свирепое выражение.
— Он — тот главарь мятежников, который подстрелил меня. Увидев на рынке Фариду, его брат решил отомстить за его арест, задушив ее. Вчера вечером он во всем сознался. Из-за того, что вы с Фаридой были одеты похоже и сидели к нему спиной, он принял тебя за нее. Ты себе не представляешь, как я сожалею о случившемся, Джина. Но это не меняет того факта, что моя сестра приняла неверное решение отправиться на рынок без защиты.
— У Фариды были самые добрые намерения. Она медленно оправляется от горя. У нее появился интерес к жизни, ей захотелось заниматься повседневными вещами. Разве это не замечательно? Не сердись на нее. Я ведь знаю, как сильно ты ее любишь.
