Джорджина Форсби - Врунишка
— Что я и делал, — напомнил он ей. — Строго говоря, дважды, начиная с лета. Я позвонил, представился и осведомился, не согласитесь ли вы встретиться со мной и пообедать. Вы же просто отшили меня, сказав, что очень заняты.
Несколько секунд Молли в упор смотрела на него.
— Я даже не помню этого, — наконец сказала она. — Но я всегда так отвечаю, когда со мной хотят встретиться.
Фил легко коснулся ее щеки.
— Я знал об этом. Сара мне все рассказала. Так что, когда состоялась жеребьевка и вы «достались» Кевину, я решил, что не могу упустить эту возможность.
— А он… он все время был в курсе?
— Конечно. И даже одолжил мне свою машину и дал свои кредитные карточки, чтобы я мог произвести на вас впечатление.
— Я почувствовала себя такой дурой, когда поняла, что вы не Кевин Донован, — сдавленным голосом проговорила Молли. — Решила, что вы оба потешались надо мной у меня за спиной.
Фил удивленно посмотрел на нее.
— Никто не собирался потешаться над вами, Молли. Откровенно говоря, — с улыбкой добавил он, — когда Кевин увидел вас, он даже слегка расстроился. Знай он, насколько вы привлекательны, сказал он, то вряд ли бы мне удалось занять его место.
У Молли снова порозовели щеки.
— Он позвонил мне в Орегон и сказал, что мое письмо так и не попало ему на глаза. Это тоже было вранье?
— Кевин — настоящий джентльмен, — тихо ответил Фил. — Когда письмо пришло в его офис, он понял, что оно предназначено мне, и передал его не распечатывая. Затем позвонил вам и сказал, что оно исчезло, потому что мы оба понимали, насколько вы будете смущены, если поймете, что он по ошибке прочел его.
Молли продолжала смотреть на него, понемногу приходя в себя от нового потрясения.
— И вы получили это письмо?
Фил, улыбнувшись, похлопал себя по нагрудному карману.
— Молли, когда я прочел его, то почувствовал себя счастливейшим человеком на свете.
— Но я писала… писала вам совсем другое.
Он отмахнулся.
— Я-то знал, что все это неправда. Главное для меня было то, что я прочел в конце вашего письма. Молли, дорогая…
Фил снова притянул ее к себе. Молли в отчаянии закрыла глаза, стараясь справиться с неодолимым желанием замереть в его объятиях.
— Прошу вас, — прошептала она, — пожалуйста, не надо так делать.
Высвободившись из его рук, она отошла на другой конец кухни и глазами, полными слез, уставилась в окно. Фил приблизился к ней, но на этот раз он даже не прикоснулся к ней.
— Это было так ужасно и так глупо, — сдерживаясь, чтобы не заплакать, сказала она. — Зная все, вы не остановили поток моего вранья, и теперь я чувствую такое… такое унижение.
— Ох, Молли, — хрипло прошептал он, кладя руки ей на плечи, — не стоит так переживать. Я-то понимал, почему вы выдумали себе такую жизнь, радость моя, и еще больше полюбил вас за это.
Она повернулась и взглянула на него, не скрывая слез, катящихся у нее по щекам.
— Что вы хотите сказать? Как вы можете полюбить такую обманщицу, как я?
— Нет, на самом деле вы не врали. Вы просто мечтали вслух, вот и все. Послушайте, Молли, — серьезно сказал он. — Я влюбился в вас с первого взгляда, увидев на пикнике компании прошлым летом, и решил как можно больше узнать о вас. Я знаю, какую нелегкую жизнь вам приходится вести, и скольким вы пожертвовали ради благополучия своих близких. Когда вы стали рассказывать мне о своем шикарном безбедном существовании, я понял, что именно вами руководит, и испытал к вам огромное сочувствие. И, — добавил он, снова заключая ее в объятия, — кроме того я был польщен.
— Польщен? — смущенно пробормотала она, уткнувшись лицом ему в грудь. На этот раз она уже не пыталась освободиться.
— Я понял, что вы должны испытывать хоть какую-то симпатию ко мне, в противном случае не пытались бы произвести на меня впечатление. Думаю, именно поэтому я продолжал поддразнивать вас разговорами о ваших апартаментах и картинах и всем прочем: мне хотелось посмотреть, как долго вы будете играть свою роль.
Молли застыла в кольце его рук.
— И когда же вы собирались выложить мне всю правду, Фил? Как долго предполагали врать?
— Не знаю, — признался он. — Я ведь тоже словно ходил по канату, потому что не хотел терять вас. А так могло случиться, если бы я поставил вас в неудобное положение. И мне лишь оставалось ждать подходящего момента. Получив письмо, я понял, что у меня появилась надежда. Я тут же позвонил вам домой, где мне сказали, что вы уехали в Орегон. Я не хотел искать вас там и объясняться по телефону, но чуть не умер с тоски, дожидаясь, пока вы вернетесь домой.
— И решили потратить это время на знакомство с моей семьей, — сухо уточнила Молли.
Фил ухмыльнулся.
— Я объяснил, что у нас с вами серьезные отношения, но вы стесняетесь рассказать о них, так что мне пришлось явиться самому и представиться, пока вы были в отлучке.
— И вам все поверили?
— Абсолютно. Ваши родные приняли меня и дали понять, что считают членом семьи. Грейс сказала, что вообще несколько раз видела меня в чайной заварке в вашей чашке.
Молли не могла удержаться от улыбки, глядя на него.
— И похоже, вы тут же организовали ряд чудес, — заметила она. — За столь короткое время, пока меня не было. Я не удивлюсь, если увижу Андреа в бальном платье и туфлях на высоких каблуках.
И словно услышав ее, на пороге возникла дочка Молли, облаченная в замасленные джинсы, бейсбольную шапочку и клетчатую рубашку дедушки, которая доходила ей чуть ли не до колен.
Фил расхохотался, и Молли присоединилась к нему, хотя в первую секунду смутилась. Но комизм ситуации одержал верх над ее серьезностью.
— Привет, мама, — сказала Андреа. — Привет, Фил. Чего вы так веселитесь?
— Да ничего особенного, — поспешно ответил Фил, справившись с приступом смеха. — Я только что рассказал твоей матери анекдот.
Андреа взяла из холодильника стакан молока.
— Эй, мам, — сказала она, — а как колоссально получилось с книгой бабушки, верно?
— Действительно колоссально, — согласилась Молли, вытирая слезы и улыбаясь дочке.
— Андреа, каков последний рекорд? — с интересом спросил Фил.
— Шестнадцать часов и одиннадцать минут, — сообщила Андреа, опустошив стакан с молоком и вытерев рот.
Фил лишь присвистнул, вскинув брови.
— Вечный двигатель, — объяснила Андреа, заметив непонимающее выражение на лице матери. — Мы классно отладили его, но глупый хомяк Чарли, как идиот, залез в него, и он остановился. И нам с дедушкой пришлось опять центровать маховик. — Поставив пустой стакан, она снова исчезла в подвале.
