Ю Шизаки - Клетка с открытой дверцей
- Что я здесь делаю? Это моя работа. Я уеду через пять дней и больше не вернусь... не стану больше тревожить Токиву-сэнсей, так что и вы не тревожьтесь.
- Ты бредишь, что ли? - озадаченно спросил парикмахер и вдруг изменился в лице: - Эй, ты чего? Не падай! Я сейчас!
Перед глазами запрыгали мушки, Ицки повело, и он вцепился в стену. Парикмахер торопливо сбросил обувь и кинулся к нему. Тронул лоб.
- Огнем горишь. И чего один выскочил? Эй, Токи, давай сюда быстрее!
Ицки отчаянно замотал головой:
- Не надо. Я в порядке. Сам могу идти.
- У тебя нога сломана.
- Ничего. Токива-сэнсей и так со мной натерпелся. Я пойду... - и он, сам не того не заметив, оказался на полу.
Секунду посмотрев на все это безобразие, парикмахер кинулся его поднимать:
- Держись за меня.
- Нет... еще и вас беспокоить...
- Какое, блин, беспокойство? Ты же болен. Или держись, или Токи позову.
С помощью парикмахера Ицки добрался до гостиной и в полуобморочном состоянии упал на диван. Паренек накрыл его одеялом.
- И чего было, спрашивается, шляться по дому с температурой и больной ногой? Чем ты только думал? Попросил бы Токи, если чего надо. Он же не зверь. Пить хочешь? Лежи, сейчас энерготоник принесу: такое, если жар, лучше воды.
Парикмахер оставил дверь открытой, а у Ицки не хватало сил встать и ее притворить. Дышать и то тяжело было. Он закрыл глаза. Хотя кожа пылала, в груди давила и не таяла снежная глыба. Простыня пахла сигаретами - именно от этого, должно быть, хотелось плакать. Ицки свернулся в комок и затрясся.
- Ему же плохо! Ему к доктору надо и домой! Что ты себе думаешь! - бушевал за стеной парикмахер. - В кайф смотреть, как друг мучается? Отпусти его домой!
- Не лезь, куда не просят, мальчик-ножницы, - холодно отвечал Токива. - И потом, разве Ицки плохо было, когда ты его в последний раз видел?
- Я его видел полминуты назад в коридоре! - завопил паренек. - Даже призраки лучше выглядят!
- В коридоре? - вдруг заволновался Токива.
- Да, вот здесь, за углом. Он за стенку держался, а когда я с ним заговорил, вообще свалился! Я отвел его в гостиную.
Ицки услышал стремительно приближающиеся шаги и поспешно отвернулся к стене. Видеть Токиву было сейчас непосильным испытанием.
- Ицки? - позвал скульптор.
Молодой человек лежал неподвижно, притворяясь спящим, хотя голос всколыхнул резкую горечь. Токива убрал ему волосы со лба. Знакомый жест, но как будто впервые.
- Уже заснул? - удивился парикмахер. - Тогда лучше не будить. Оставим попить на столе. Может, коляску из машины притащить?
- Хорошая идея, - согласился Токива. - Сделай милость, принеси.
- Конечно. Но зачем ты ее в машине держишь? Она у него под рукой быть должна. Тогда ему не пришлось бы пешком ковылять.
- Да.
- Ключи на базу. Больше ничего не надо принести? Это же твоя пижама на нем? Его смена одежды тоже в машине?
- Нет у него смены одежды.
Парикмахер убежал. Ицки остался с Токивой наедине.
- Тихо. Сейчас перенесу тебя в спальню.
Токива поднял его вместе с одеялом, однако Ицки не шелохнулся, продолжая прикидываться, что крепко спит. Потом он почувствовал под собой матрас. Скрипнула, закрываясь, дверь. Пить хотелось по-прежнему. Шаги вернулись, что-то стукнуло о прикроватный столик, затем к первым шагам присоединились вторые.
- Токи, я же просил не будить!
- Он спит. Ему здесь удобнее будет.
- Ладно, а сам ты спать где собираешься?
- Где-нибудь. В доме полно места.
- А не простудишься? И у тебя для дивана слишком ноги длинные. Футон дать? У меня есть запасной.
- Спасибо за предложение. Кстати, Аота упоминал какой-нибудь альбом?
- А, точно. Там фотка - здание работы того чувака, о котором я рассказывал.
- Сейчас принесу. Подожди в гостиной.
- Угу. Да, коляску я на крыльце оставил. Позже колеса помою и втащу внутрь. Ицки хоть легче будет. Если ты, конечно, не наказываешь его таким способом - тогда другой разговор.
- Считаешь, я на подобное способен?
- Не мое дело, но... - замялся парикмахер.
Ицки, затаив дыхание, слушал их голоса. Все это время скульптор рассеянно перебирал ему волосы.
- Ицки.
Плечи молодого человека невольно вздрогнули. Пальцы Токивы провели по щеке, лбу, убрали пряди с глаз. Поцелуй в висок.
- Прости.
Звук шагов затих, в комнате было темно, и Ицки, наконец, открыл глаза. Нас столе, возле маленькой лампы, стоял графин. Хотя в горле сильно пересохло, Ицки пил медленно, с остановками после каждого глотка, потом поставил пустой стакан на поднос и снова лег.
Ты всего-навсего одна из моих вещей. И чем быстрее это до тебя дойдет, тем лучше.
Эти слова еще долго будут его преследовать. Он - кукла, которую одолжили поиграть. И он совершил ошибку, позволив себе это забыть. Ручная зверюшка, занятная вещица - какая разница, что с ней станет? А он, дурак, нафантазировал невесть чего.
Просто быть с Токивой. Чтобы смотрел, дотрагивался. Пусть и считая куклой.
Сам решил приехать сюда, сидеть здесь, завязывать отношения. Сам и виноват.
Вы с Токи в самом деле друзья?
Не друг, не приятель, даже не любовник. Игрушка.
Токива ведь с самого начала его ненавидел, призирал куклу, существующую за чужой счет. Ицки даже собственной прической распоряжаться не вправе. Так о каком уважении речь?
Парикмахер... Паренек младше него, но Токива обращается с ним, как с равным. Парикмахеру все равно, что Токива думает - он говорит, что хочет. Ицки никогда не был столь самоуверенным. Ни воли, ни храбрости. Должно быть, Токива здорово забавлялся, сравнивая их, две противоположности.
Ничего, скоро все закончится. Токиве он нужен не больше, чем на четырнадцать дней.
Завтра уеду, решил Ицки.
Токива обещал навестить Ямабэ, а он свое слово держит. Он честный.
Оставаться здесь не было смысла, но Ицки все равно хотел остаться. Хотя бы ненадолго...
Он больно закусил губу.
Я ему даже не друг.
Сказал. Доволен?
Глава 11
Касаока позвонил рано утром: состояние Ямабэ резко ухудшилось. Токива не стал мешкать: разбудил Ицки, и спустя двадцать минут черный фургон на максимально допустимой скорости несся по направлению к поместью.
Вот и всё, думал Ицки, прижавшись лбом к стеклу.
Время от времени скульптор спрашивал, не холодно ли ему, не больно ли. Ицки молча мотал головой, зная, что, если откроет рот, ляпнет какую-нибудь глупость. А зачем оставлять Токиве плохую память о себе?
Они умудрились миновать все пробки и были в поместье задолго до полудня.
