Маргарет Мур - Двенадцатый день Рождества
– Это другое дело.
– Я так не думаю, – холодно парировала девушка. – Кроме того, я прекрасно знаю, что произойдет в дальнейшем. Сейчас вы щедры и галантны, но после свадьбы станете совершенно другим человеком. Муж моей подруги Сесилии давал ей самые торжественные клятвы. Она писала мне восторженные письма о том, насколько добр и благороден ее жених. О Господи! Как я радовалась за нее, как надеялась, что она будет счастлива!
– Надо ли понимать, что подруга ваша несчастна? – вставил Майлс, когда Жизель умолкла, чтобы перевести дыхание.
– Конечно! Иначе и быть не может. С того дня, как Сесилия вышла замуж, она не дает о себе знать. Ни разу не навестила меня, как я ни звала ее к себе. Я уверена, что муж велит ей сидеть дома. Она непременно приехала бы, ведь мы с нею были как сестры!
– Согласен, есть множество мужчин, которые до свадьбы говорят одно, а после – другое, но я не из их числа, – медленно проговорил Майлс. – Обещаю, что после нашего бракосочетания вы сохраните свободу – в разумных пределах, разумеется.
Жизель вопросительно подняла бровь.
– И пределы эти, полагаю, определять станете вы.
– Естественно. Кто же еще?
В ответ она лишь гневно поджала губы. Слова Бакстона подтвердили ее опасения: он ведет себя почтительно, но только до тех пор, пока священник не соединит их брачными узами. Едва она станет его законной супругой, как окажется запертой от всего мира. А сэр Майлс настолько красив, что, без сомнения, заведет себе любовниц. Нет! Она ни за что не выйдет замуж – ни за Бакстона, ни за кого-либо другого!
– Не желаете ли пустить вашу кобылу в галоп и посмотреть, на что она способна? – прервал ее размышления Майлс.
– Нет, – раздраженно отрезала Жизель. Сейчас она хотела одного – как можно скорее вернуться в замок.
Внезапно рыцарь протянул руку и сильно хлопнул кобылу по крупу. Животное всхрапнуло и сорвалось в галоп, но не дальше по дороге, а, свернув, помчалось в чистое поле, за которым плотной стеной темнел лес. Жизель изо всех сил вцепилась в поводья.
– Что-то напугало лошадь леди Жизель! – крикнул Майлс остальным всадникам, которые настолько увлеклись беззаботной беседой, что не заметили его выходки. – Я ее догоню!
Пришпорив вороного жеребца, Майлс пустился вслед за стремительно удалявшейся Жизель. Будь что будет! – думал он. Надо наконец выяснить отношения. И к чертям уговор о двенадцати рождественских днях!
Каким-то непостижимым образом Жизель удалось придержать кобылу, и та сперва сбавила ход, а потом и вовсе остановилась. Жизель соскользнула на покрытую снегом землю и, прижав руки к груди, тяжело перевела дыхание. Какое счастье, что все обошлось! Ведь на такой скорости она могла наткнуться на сук или вообще вылететь из седла.
Через минуту появился сэр Майлс. На полном скаку он осадил своего коня и спешился.
– Зачем вы это сделали? – вскричала Жизель; щеки ее пылали от возмущения. – Я же могла убиться насмерть!
– Мне казалось, вы отличная наездница.
– Никакие навыки не пришли бы мне на помощь, если бы на пути попался толстый дуб!
Бакстон накинул поводья гнедого на голые ветки ближайшего куста и подошел к девушке.
– Приношу свои извинения, миледи, я не подумал. Единственным прощением мне может служить непреодолимое желание остаться с вами наедине.
Жизель судорожно сглотнула комок, застрявший в горле от его слов. Они действительно совсем одни в этом лесу – только он и она!
– Надо догнать остальных, – выдохнула Жизель, пятясь к своей кобыле. Однако Бакстон, заметив маневр, подошел вплотную и положил руку на ее запястье.
– Обязательно догоним, только не сейчас, – спокойно сказал он. – Я хочу поговорить с вами так, чтобы никто нам не помешал.
– Для этого вовсе не нужно было рисковать моей жизнью, – сердито отозвалась Жизель, ощущая страшное неудобство от его близости.
– Я правда не думал, что вы могли пострадать.
– Хорошо, сэр Майлс, оставим это. Так что же настолько серьезное вы намерены сказать мне, чего не должны услышать чужие уши?
– Я намерен сказать, что всерьез хочу жениться на вас.
– Тоже мне новость! Об этом вы говорили и в солярии моего дяди. Если не ошибаюсь, тогда же вы утверждали, что заставите меня полюбить вас. Страстно полюбить, – подчеркнула она.
На чело Майлса набежала туча, глаза его потемнели. Он с беспокойством вгляделся в лицо Жизель.
– Безусловно, я совершил ошибку, я…
– Да, совершили! – с вызовом прервала она его. – И постоянно совершаете. Вы вмешиваетесь в мои дела, преследуете меня на каждом шагу как тень, уверяете, что я в вас непременно влюблюсь, – и после всего этого удивляетесь, почему еще не видите меня у своих ног.
Майлс еще больше нахмурился.
– Но я ведь не единожды извинился за свое поведение…
Жизель открыла рот, чтобы сообщить рыцарю, что не нуждается ни в каких извинениях, однако нечто в его глазах остановило ее. Но что? Тревога? Разочарование? Досада?
– Выслушайте меня, сэр Майлс, – более спокойным голосом произнесла Жизель. – Поймите, я не желаю выходить замуж ни за кого. Неужели это до сих пор не ясно? Я дорожу своей независимостью и хочу остаться свободной – по крайней мере еще несколько лет.
– И все потому, что ваша подруга вышла за упрямого мужлана?
– Нет, потому что… потому что я боюсь…
Его изумление было настолько велико, что он отшатнулся.
– Кого? Меня?
– Да нет же! Просто в отличие от леди Елизаветы, мечтающей о замужестве, я думаю… нет, я уверена, что супружеская жизнь станет для меня тюрьмой.
Карие глаза Бакстона мягко смотрели на нее.
– Неужели вы на самом деле не верите, что я буду относиться с должным вниманием к своей жене?
И вновь убежденность девушки в своей правоте была поколеблена. Однако… в свое время она тоже надеялась, что муж Сесилии обеспечит ее подруге прекрасное будущее…
– Я хочу, я жажду, чтобы вы осчастливили меня, став моей обожаемой супругой, Жизель! – От волнения голос рыцаря охрип. На мгновение Майлс умолк, а потом вдруг заключил Жизель в свои объятия. Как тепло, как надежно, невольно подумала девушка. – Я хочу тебя, и только тебя, моя суженая, потому что ты прекрасна, потому что ты добра и умна, потому что я ясно вижу, насколько чудесной будет наша жизнь, и жажду иметь от тебя детей!
Склонив голову к руке Жизель, он поцеловал ее – совсем не так, как прежде, а очень и очень нежно. С любовью. Этим поцелуем он будто подтверждал, что исполнит все данные обещания. Жизель замерла как каменная, не в силах оттолкнуть его. Страхи и предубеждения вновь всколыхнулись в смятенной душе.
Почему она сопротивляется? Почему не отдается великому блаженству просто находиться рядом? И почему, в конце концов, не соглашается на брак с этим красивым и славным рыцарем?
