Франческа Шеппард - Первый шаг
Келли почти бегом бросилась к шкафу, распахнула его, достала недавно купленное зеленое платье. Легкий шелк приятно холодил тело. Бросив взгляд в огромное зеркало, Келли убедилась, что платье действительно сидит на ней безупречно, подчеркивая достоинства стройной фигуры. Она бы даже сказала сногсшибательно, если бы… если бы…
Келли никак не могла понять, в чем же дело. Почему платье, так понравившееся ей сначала, теперь не вызывает радости? Сколько раз примеряла она его, представляя восхищенный взгляд Грега, этот нежный, ласкающий взгляд, от которого мурашки бегут по коже.
Келли попробовала воскресить его в памяти, но на сей раз ничего не вышло. Странное дело, вместо этого перед ней возникли карие глаза Джима. И они смотрели так пристально, а неведомый огонь пылал в них так жарко, что ей стало не по себе. Так Джим смотрел на нее лишь однажды: во время их танца и потом, после поцелуя. Неужели Джим каждый раз точно так же взирает на Нору, эту безликую Нору?
Келли вспомнила слова Розмари и почувствовала, как ревность захлестывает ее с головой. Ревность, которую она никак не могла себе объяснить. Она же должна радоваться за друга. Вот ведь какой он молодец: не прошло и двух дней, а Нора уже соблаговолила пойти с ним в ресторан. А он все боялся, что она не обратит на него внимания!
Вероятно, подействовали советы личного психолога, с какой-то едкой злостью подумала Келли и тут же удивилась самой себе. Чтобы ее огорчали успехи пациентов, а Джим, несомненно, в определенном смысле ее пациент, такое с ней происходит впервые.
В чем же дело? Может, она снова неважно себя чувствует?
Однако Келли понимала, что истинная причина в чем-то другом и она просто боится признаться себе в этом, но ничего не могла с собой поделать. Каждое слово Розмари сейчас всплывало в ее памяти и болью отзывалось в сердце. Интересно, почему Джим ничего не рассказал ей о свидании с Норой? У него что, уже появились секреты от своего лучшего друга? Впрочем, ей ли винить Джима, когда сама она хранит в тайне знакомство с Грегом? Словно совершает какой-то неблаговидный поступок, изменяет Джиму…
Что за чушь! — оборвала себя Келли. Они с Джимом всегда были и останутся друзьями, что бы там ни говорила ее коллега Рейчел Уилкс. Дескать, не бывает между мужчиной и женщиной дружбы и рано или поздно возникает либо чисто физическое влечение, либо любовь. Их дружба с Джимом настоящее тому опровержение.
Но почему тогда ей так хочется расплакаться, как Розмари, пять минут назад рыдавшей в трубку?
Известие о том, что у отца плохо идут дела, неприятно поразило Нору.
А она-то всегда была уверена, что с их миллионным состоянием ничего не может случиться. Нора родилась в роскоши и другой свою жизнь просто не представляла. Великолепный дом в Мальмо, вилла, учеба в престижном университете, дорогая одежда — все это должно было вмиг исчезнуть из-за каких-то акций. Так, по крайней мере, объяснила ей мама. Или она, как всегда, все преувеличивает? Ей бы только поплакать! Невозможно даже представить, что вилла продана и Эланд останется теперь только в воспоминаниях. Мама опять что-то перепутала…
Родителей Нора рассматривала как часть обстановки, окружавшей ее с детства. Генриетта переживала, видя холодность дочери к самым близким людям, и слепо потакала всем ее капризам. Так, она думала, девочка станет ласковее. Но получалось наоборот: Нору только раздражали заискивающе-преданный взгляд матери, ее постоянно упрашивающий приторно-сладкий голос.
Единственным человеком, к советам которого она прислушивалась, была бабушка, мать Йоргена. Она не потворствовала прихотям внучки, как Генриетта, но всегда была готова выслушать ее в отличие от вечно занятого отца. Воспитав сына в строгости, она именно этому приписывала его удачу в карьере, добытые им миллионы. Теперь же, когда дела пошли на спад, во всем обвиняла невестку.
Генриетта тоже не питала к свекрови особой любви и считала, что дочь должны воспитывать родители, а не старики. Кроме того, ей невыносимо было видеть, как Нора во всем слушается бабушку, тогда как советы матери воспринимает с гримаской легкого отвращения. Поэтому Генриетта старалась по возможности ограничить общение внучки с бабушкой, отчего поездки в маленький домик в окрестностях Мальмо стали для Норы чем-то вроде праздника…
Девушка мечтательно улыбнулась, вспомнив огромный яблочный пирог с корицей. Как тогда все казалось просто…
И все же стоит прислушаться к тому, что говорит мать. И если этот Сандерес, Сандерс, или как там его, опять забыла, ага, Сандерсон, обладает миллионным состоянием, как она утверждает, что ж, можно допустить его в круг своих друзей и даже быть с ним поласковей.
Но что-то по нему ничего такого не скажешь, не выглядит он миллионером. Во всяком случае, ни капельки не похож на ее отца, в котором все, начиная костюмом и заканчивая выражением холеного лица, говорит само за себя. А этот Андерс… Вечно лезет с глупыми вопросами и все время так странно смотрит, словно она диковинка какая. Или они тут все с причудами? Взять хотя бы дядю с тетей. Строят из себя невесть что, прямо особы королевской крови.
— Нора, дорогая, эту комнату я украшала специально для тебя, — передразнила она Петицию.
Вот именно, украшала. Да так только елки к Рождеству наряжают, побрякушек там всяких побольше. Безвкусица полная…
Внизу хлопнула дверь. Нора лениво потянулась.
Кажется, дядя пришел. Надо бы расспросить его, правду ли говорит мама. Особенно про англичанишку, его клерка. Странно все это. Мать твердит про миллионы, а он работает на дядю. И даже не является совладельцем компании, а всего лишь экономистом.
Девушка нацепила на лицо улыбку, которой всегда пользовалась, когда хотела добиться своего. А с дядей, похоже, по-другому и не выйдет. Стоило ответить ему колкостью или же, наоборот, окатить презрительным взглядом, как он словно переставал замечать ее присутствие. А она привыкла совсем к другому отношению. Взять хотя бы мать: та бы в подобной ситуации сделала все, лишь бы ее девочка не грустила. Но дядя, дядя, чертов истукан, которого не проймешь ни капризно надутыми губами, ни надменной гримасой, ни даже острым словцом! С ним надо вести себя иначе, по крайней мере, пока она является пленницей этого убогого замка.
Нора прислушалась. Ого, да он, кажется, напевает. Чтобы Бенджамин Дарк мурлыкал что-то себе под нос, она слышала впервые. Тем лучше. Значит, он в хорошем расположении духа и ей удастся выяснить, стрит ли прислушаться к словам матери.
От нетерпения девушка чуть ли не бегом спустилась с лестницы, которую прежде ругала за чересчур крутые ступеньки, и бросилась к дяде.
