Лора Эллиот - Последняя ночь в Катманду
— Тогда, может, пойдем отсюда? — нетерпеливо спросила она.
— А как ваша еда? Она выглядит почти нетронутой…
— Знаете, я совсем не голодна. Пыталась уговорить себя поесть, но ничего не вышло. — Она поманила рукой официанта.
— Вы уверены, что не хотите есть?
— Абсолютно.
Они вышли, и Махеш показал ей на серую машину.
— К сожалению, в целях безопасности пришлось отказаться от «кадиллака» и арендовать эту развалюшку. — Он открыл для Синтии дверцу. — Прошу.
— Итак, куда мы едем? — спросила она, дождавшись, пока он сядет за руль.
— Сначала я покажу вам древний храм Шивы — Пашупати Натх, а потом — гигантскую Буддийскую ступу и вторую площадь Дар-бар. Надеюсь, ту, которая недалеко от Тхамеля, вы уже видели?
— Да.
— И не сомневаюсь, что вы не расстаетесь со своей камерой.
— Конечно. Она всегда в моей сумочке.
Храм Пашупати Натх находился на окраине города, недалеко от реки. У Синтии захватывало дух, когда она с холма любовалась изысканной постройкой с двухъярусной крышей, покрытой тонким слоем золота. Вокруг храма толпилось множество других, удивительных по форме сооружений, которые создавали гармоничный комплекс. Синтия огорчилась, когда Махеш предупредил ее, что иностранцев в храм не пускают.
— Такие вот у нас здесь странные законы, — сказал он. — Как будто неиндуисты могут осквернить святилище. Глупо.
— Ужасно глупо. — Синтия оторвались от камеры и посмотрела на него. — Надеюсь, местные буддисты не так ревностны к своим святыням?
— С буддистами проблем не будет. Но я смогу провести вас потайными тропами на территорию другого индуистского храмового комплекса. Пойдемте, Синтия.
Они спустились с холма, перешли реку, пропетляли по лесу и наконец оказались в пустынном месте, окруженном древним могучим хвойным лесом, где длинными рядами стояли маленькие, совершенно одинаковые храмы, с куполами, похожими на перевернутые колокола. Пространство вокруг храмов было выложено каменной плиткой.
— Они напоминают гробницы или склепы, — тихо сказала Синтия. — Непонятно, зачем их так много.
— Религиозная декорация местности, — ответил Махеш.
Они стояли рядом, но Синтии вдруг сделалось одиноко. Она вспомнила о бренности бытия и о том, как ценен каждый момент жизни. И что, если не любовь, делает жизнь человека осмысленной? Пусть даже это будет один миг любви…
Она повернулась к Махешу и заглянула ему в глаза. Ей захотелось, чтобы этот мужчина любил ее. Здесь и сейчас. В этом странном пустынном месте.
— Махеш… — По ее глазам, которые словно таяли под его взглядом, он понял, о чем она собирается попросить. Но он не осмеливался рискнуть, не услышав об этом от нее самой. Наконец с выдохом, будто собиралась сообщить о роковой неизбежности, она добавила:
— Поцелуй меня…
Он положил руки ей на плечи и легонько притянул к себе. Она закрыла глаза.
— Синтия…
Он нежно провел рукой по ее щеке, коснулся пальцами губ. Она замерла.
Целуй же меня, целуй, господин Бхаттараи. Если не сейчас, то когда? Ты давно должен был это сделать. Почему ты мучаешь меня?
Это были последние мысли, пролетевшие через ее разгоряченную голову. Потом мыслей больше не было, потому что она почувствовала, как его горячие влажные губы коснулись ее губ, язык властно раздвинул их, поласкал, и наконец на ее губы обрушился жаркий ураган его поцелуя.
Она обвила руками его шею, прижалась к его груди. Он сначала крепко сжимал ее плечи, потом стал нежно поглаживать их. Потом его руки скользнули по ее спине, замкнулись вокруг талии.
Синтия прогнулась и вздрогнула, почувствовав, как ее бедра коснулись его бедер. Он продолжал целовать ее, не отрываясь, несмотря на то, что оба уже задыхались. Сладкая мука становилась невыносимой. К кому из них первым вернется рассудок?
Синтия меньше всего ожидала, что ее рассудок, так легко позабывший свои обязанности, вдруг встрепенется и оглушит ее страхом. Нет! Ее ладони неожиданно уперлись Махешу в грудь.
— Прости… — прошептала она, задыхаясь. Он опустил голову, продолжая тяжело дышать, пытаясь справиться с огнем, полыхавшим в его теле. Несколько секунд стоял молча, потом взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
— Тогда пойдем, — подавленно сказал он. — Нас ждет Буддийская ступа.
Весь оставшийся вечер они вели себя так, будто забыли о коротком безрассудстве, которое позволили себе в святом месте. И единственным, что напоминало им об обоюдной прихоти, была непривычная еще фамильярность. Они теперь обращались друг к другу «на ты».
Программу осмотра достопримечательностей Махеш предложил завершить посещением национального ресторана с живым ансамблем национальной музыки.
Синтия рассмеялась.
— Знаешь, с тех пор как я покинула твой замок, я не могу прикоснуться к непальской еде. Она снова стала казаться мне скучной, — призналась она.
— Но ты, насколько я видел, с таким же равнодушием отнеслась сегодня и к европейской кухне, — напомнил он. — Но я настаивать не буду, можем поужинать и в европейском ресторане.
— Нет. Я готова снова рискнуть. Поехали.
Ужин, на удивление, прошел успешно. Синтия снова с удовольствием сметала с тарелок овощи, рис и фасоль. То ли это происходило благодаря присутствию Махеша, то ли от того, что она изрядно проголодалась.
После ужина они снова сели в машину.
— Извини, но я смогу подбросить тебя только за квартал до «Астории», — сказал Махеш, повернув ключ зажигания. — Мне нежелательно появляться у входа в отель.
— Сейчас еще не поздно, и я с удовольствием прогуляюсь после обильного ужина, — ответила она.
Ну вот, подумала Синтия. Через несколько минут они расстанутся и вряд ли скоро встретятся. И тот отчаянный огонь, который вспыхнул в ее сердце, останется догорать в ее памяти.
— Я через четыре дня уезжаю, — тихо сказала она, покосившись на его изысканный профиль. — У меня уже готовы материалы для статьи о тебе. Надеюсь на удачу.
— Спасибо, — ответил он, бросив на нее короткий взгляд. Казалось, он хотел что-то еще добавить, но удержался.
Несколько минут они ехали молча. Синтию охватила какая-то гнетущая грусть. Она невидящими глазами смотрела на дорогу, на мелькающие бессмысленные огни рекламы. Город утратил свою таинственность и привлекательность.
Наконец Махеш остановил машину.
— От этого перекрестка до «Астории» — метров сто, — сказал он. Потом посмотрел на нее. — Не заблудишься?
— Постараюсь. — Она знала, что должна распроститься с ним, но медлила. — Спасибо за экскурсию, — внезапно вспомнив, поблагодарила она.
— Это тебе спасибо. За твою доброту…
