Рут Валентайн - Хрустальная туфелька
Но сегодня вечером Андерса беспокоила не племянница. Тревогу у него вызывала Джоан.
Ему хотелось подойти к ней, покрыть поцелуями ее бледное напряженное лицо, улыбнуться ей, чтобы она оттаяла. Но Джоан не ребенок, доверие которого можно завоевать улыбкой. Она женщина, стойкости которой можно позавидовать. Она женщина в самом широком смысле этого слова. Андерс попробовал не думать о Джоан и о предстоящей ночи. Первой брачной ночи, мысленно уточнил он, грустно усмехнувшись. Но он понимал, что никакой ночи не будет. Андерс хотел сказать Джоан, что он чувствовал, но сейчас был неподходящий момент для этого. Джоан сегодня и так пришлось вынести немало, чтобы еще он морочил ей голову своей откровенностью.
Брак без любви. Они оба согласились на это, поэтому нечего и думать о первой брачной ночи. По крайней мере, сейчас.
Но, как бы Андерс ни боролся с собой, как бы ни уговаривал себя, что он может прекрасно обойтись без этого, его глаза невольно следили за каждым ее движением. Он восхищался ее бесконечно длинными ногами, обтянутыми тонкими шелковыми чулками. Ему нравилась мягкая округлость ее живота, который он находил более привлекательным, чем плоские, втянутые, почти мальчишеские животы женщин, с которыми он обычно встречался.
Андерс забеспокоился, когда Джоан обернулась. Она встретилась с ним лицом к лицу, и он заметил темные полукружья под ее глазами, из которых, казалось, ушла вся жизнь. Ее роскошные каштановые волосы были стянуты в старушечий узел. Только губы сохраняли подобие цвета, который едва проступал сквозь бледную кожу. У Андерса защемило сердце. Он был готов заключить Джоан в объятия и своими поцелуями растопить ее боль. Он хотел, чтобы она знала, что он понимает ее состояние, – похороны, потом эта жуткая встреча с его отцом и мачехой. Но Джоан держалась так, что к ней было не подступиться, и Андерс понял, что она не только не нуждается в нем, но и, похоже, не хочет видеть его.
– Пойду посмотрю, как там Джойс, – безжизненным голосом произнесла она и направилась к лестнице, даже не взглянув на него.
Полное безразличие, мысленно констатировал Андерс, внутренне уже смирившийся с этим.
– Маргарет сказала, что она уже спит, – бросил он ей вдогонку. – Может, не стоит беспокоить ее сейчас?
– Маргарет – няня, – ответила Джоан. – Я думала, что колыбельные и поцелуи перед сном – моя прерогатива.
– Послушай, Джоан. – Андерс быстро взбежал по лестнице и взял ее за плечо. Почувствовав, как она напряглась, он убрал руку. – Ты похоронила сегодня сестру, переехала в новый дом…
– И вышла замуж! Ты забыл сказать, что мы поженились сегодня утром. Действительно, о чем, собственно, говорить? То, что произошло, трудно назвать свадьбой века.
– Ты сама этого хотела, – сказал Андерс. – Даже настаивала.
Мысленно Джоан согласилась с ним, но вслух не признала справедливость его слов. Она в отличие от большинства женщин не мечтала с детства о красивом свадебном платье, торжественной церемонии в церкви и ворохах цветов. Но невзрачная, неуютная комната, где в перерыве между встречами с адвокатами и приготовлениями к похоронам произошла регистрация их брака, тоже не была пределом ее мечтаний.
– Я просто не ожидала, что все это будет так… – произнесла Джоан, не договорив слово «сухо».
– Да я понимаю, что все было сделано спешно и не по правилам. Если хочешь, мы можем организовать настоящую свадьбу. Когда позволят приличия, мы устроим свадьбу, какую ты хочешь и какую заслуживаешь. Я поручу своему секретарю найти лучших специалистов по этому делу. Ты можешь слетать в Париж и заказать себе платье. Мы сделаем все, что ты хочешь.
Джоан убеждала себя, что он хочет помочь ей. Андерс привык улаживать проблемы и заделывать трещины при помощи чековой книжки. Но ее боль сидела слишком глубоко, а он не понимал этого. Она подумала, что он, возможно, никогда и не поймет.
Более чем скромная регистрация, унылый сотрудник мэрии – все это не имело для нее никакого значения.
Она бы расписалась с Андерсом хоть в сарае, если бы он только любил ее, если бы смотрел на нее нежными глазами, когда надевал на палец обручальное кольцо. Это было для Джоан главным, а все остальное – мишура.
– Я все-таки проверю, как там Джойс.
– В этом нет необходимости, – сказал Андерс. – Маргарет хорошо заботится о девочке, и ее комната находится рядом с детской. Пойдем, я налью тебе чего-нибудь выпить.
– Я не хочу.
– Прими тогда ванну.
Джоан усмехнулась.
– Я бы сделала это, но не знаю, где она находится.
– Джоан, прошу тебя! – нетерпеливо произнес Андерс.
Она потрясла головой. Время, которое она отвела ему, истекло. Андерс так ничего и не понял. Джоан посмотрела на него в упор. Хотя она осознавала, что является таким же участником неблаговидной сделки, как и он, ей почему-то трудно было простить Андерса. Она мысленно обвиняла его в том, что он не отвечал взаимностью на ее любовь.
– В чем дело, Андерс? Разве я плохо играю роль молодой жены? Или ты недоволен тем, что я не позволила тебе перенести меня через порог дома? Ты надеялся, что я приму пенистую ванну и потом нырну в мягкую супружескую постель?
– Нет, конечно… – начал Андерс, но она перебила его.
– Ты получил то, что хотел. Я выполнила свою часть сделки, однако не вздумай считать, что ты осчастливил меня.
Произнеся эти слова, Джоан пожалела о своей резкости. Она не хотела вести себя как избалованный ребенок, который отвергает все, что ему предлагают, поскольку понимала, что этим только усугубляет и без того неприятную ситуацию, в которой они оказались. Но Джоан ничего не могла с собой поделать.
У нее из головы не выходили слова Эллис. Она бы с удовольствием спряталась сейчас от всего мира где-нибудь в укромном уголке, чтобы спокойна перебрать в памяти события последних дней и привести свои мысли в порядок. Но, добровольно взвалив на себя роль матери, Джоан уже не могла распоряжаться собой, как раньше. Вся ее жизнь вообще круто изменилась. Вещи ее были перевезены сюда из ее квартиры в один день. Отпуск по семейным обстоятельствам был оформлен одним телефонным звонком. Даже фамилия у нее была теперь другая: Рейнер.
Эта словно заново родившаяся женщина жила в огромном, богатом особняке, в ее распоряжении был штат прислуги и нянек. У нее была крошечная дочка, о которой надо было заботиться. И, наконец, она была женой мужчины, который при других обстоятельствах никогда не снизошел бы до брака с ней.
– Оставь Джойс в покое, – повторил Андерс, и Джоан поняла по его тону, что спорить с ним бесполезно. – Если ты разбудишь ее сейчас, то потребуется много времени, чтобы утихомирить ее, а мы оба страшно устали.
