Ребекка Джинсен - Как подсказало сердце
— Я? — зарычал он. — Посмотри на себя! У тебя не руки, а лед, губы синие, — он грубо подтолкнул ее к костру. — Грейся. Если ты заболеешь? Боже мой… Да есть ли у тебя мозги?
Она смотрела на него, повернувшись спиной к костру, чувствуя, как дрожат ее губы.
— Я хотела помыться. Я же не могу вымыться целиком, когда ты рядом.
— Почему не можешь?
Она опустила глаза, радуясь, что в темноте он не может увидеть, как она покраснела.
— Это было бы нехорошо.
— Нехорошо? — взорвался он.
Но вдруг осекся, а взгляд медленно прошелся по всей ее фигуре. Каждая линия была отчетливо видна под мягкой мокрой шерстью туники.
Когда наконец Роуланд встретился с ней глазами, в них горел огонь, но не от гнева. В своей жизни она еще не испытывала на себе такой взгляд, но инстинктивно поняла его и испугалась.
Она стала пятиться от него, забыв о костре. Но он быстро схватил ее за косу и резко притянул к себе. Она упала на его твердую, как скала, грудь, задохнувшись. Другой рукой он обнял ее за талию, и она почувствовала, что не может шелохнуться.
Потом он приподнял ее голову и медленно обвел взглядом бледное лицо, по-хозяйски рассматривая каждый его дюйм.
— Может, я тебя погрею лучше, чем костер, а? — хрипло сказал он. Он впился в нее голодным взглядом, а потом тихо добавил: — Ничего у тебя не выйдет, даже не пробуй бороться.
А ведь Бригитта была уверена, что он ее не хочет. Почему он вдруг передумал?
Он притянул ее к себе совсем близко, а потом чуть отстранил, и взялся за поясок. Бригитта рванулась. Если бы ей удалось из освещенного места прыгнуть в темноту, метнулась в голове мысль, она бы спряталась. Но он схватил ее за талию и крепко сжал. Потом повернул к себе и поднял ее руки.
— Ты что и впрямь думаешь, что убежишь от меня? — Голос его не был сердитым, казалось, он и впрямь удивлен. Бригитта, не спуская глаз, смотрела на него, а он, довольный, смеялся. — Где же та девушка, которая потеряла сознание от страха, когда я уложил ее рядом с собой? Я вижу, у тебя прибавилось мужества с той ночи.
— Ты слишком много о себе понимаешь, — сказала она едко. — Я потеряла сознание от боли в спине, а не от страха перед тобой.
— А что было с твоей спиной?
— Меня избили. Из-за тебя! — выпалила она.
Роуланд нахмурился и осторожно опустил ее на одеяло близ костра. Не обращая внимания на ее протесты, он развязал поясок и снял тунику, потом поднял рубашку и дотронулся до спины, которая в общем-то уже зажила.
— Она еще болит?
— Нет. А что?
— Но у тебя еще остались кровоподтеки. Когда от порки остаются такие следы через неделю, значит, били сильно. Впрочем, ты ничего другого и не заслуживала, обворовав хозяйку.
— Я же сказала, что я не воровка. Это из-за того, что я пыталась убежать.
Она говорила и понимала, что Роуланд не слушает.
Он впился губами в ее рот, ее грудь напряглась. Она понимала, что ничего не сможет сделать, он очень сильный. Ее одежда оказалась на шее, и ей было очень неловко.
Обеими руками Бригитта вцепилась в его густые волосы.
— Ты не получишь меня!
Он сел, легко сбросив ее руки.
— Ты собираешься помешать мне? — засмеялся он.
Не ожидая ответа, он быстро снял с себя тяжелую кольчугу и тунику. Бригитта быстро поднялась и села, но он снова толкнул ее на спину, одной рукой прижал ее, другой возился с брюками.
Бригитта закрыла глаза, сдерживаясь, чтобы не закричать. Обеими руками Роуланд придавил ее плечи — это было ему так легко, черт возьми, очень легко. Она широко раскрыла глаза, пылающие яростью.
— Я ненавижу тебя!
Роуланд посмотрел на нее долгим взглядом, и она смело ответила ему таким же. И чем глубже она всматривалась в его голубые глаза, тем отчетливее понимала и удивлялась сама себе — Роуланд ей не безразличен. Она не могла бы сказать, что влюбилась в него, это уж слишком. В конце концов он груб, резок, а порой и жесток. Но в то же время он сильный, решительный, здравомыслящий. И она вынуждена признать, что в нем больше того, что ей нравится, чем того, что не нравится. К тому же он смотрел на нее с такой нежностью и, пожалуй, даже с любовью. Он только делает вид, что берет то, что ему принадлежит, нет, это не изнасилование, это другое…
А Роуланд в это время восхищался ею — какая она хорошенькая! И как он хочет ее! Он никогда бы не признался в этом Бригитте, но он видел, какая она необычная, очаровательная, и как нравилась ему ее сильная натура. Нет, конечно, он никогда ей не признается, как глубоко она начинает интересовать его!
Он целовал ее лицо, шею, маленькие груди, такие нежные, точно из фарфора, но на ощупь похожие на созревшие груши, и он несколько раз прижался к ним лицом. А потом, горя от нетерпения, он раздвинул ее колени…
У него перехватило дыхание — да она девственница! Потрясенный, он старался быть нежным, осторожным, и почувствовал, как она расслабилась… А потом, удовлетворенный, он лег рядом, глядя на нее, улыбаясь.
— Почему ты так отвратительно улыбаешься? — гневно спросила Бригитта. — Ты же сказал, что не сделаешь мне больно. Но сделал.
— Но так и должно быть, ты ведь была девушкой…
— Но… — неловко начала она.
А он засмеялся над ее смущением.
— Ты не можешь винить меня. Если бы тогда ты не потеряла сознание, ты бы сама все поняла.
— Но ты же сказал, что взял меня.
— Когда мужчина пьян, он помнит не все, что делает. Я думал, что взял, а на самом деле — нет.
Она лежала, мысли толклись в голове.
Роуланд очень нежно провел пальцем по ее шее сверху вниз.
— Да какое это имеет значение, золотая моя? Тогда или сейчас? Ты же все равно моя.
— Но Друода ни за что бы не отдала меня тебе, если бы знала…
— И отдала бы тебя другому. Так какая разница? ― Роуланд не дал ей ответить, а наградил долгим нежным поцелуем. Потом отстранился и спросил: — Тебе было очень плохо?
— Нет.
Она произнесла это печально, и он покачал головой:
— Я думал оставить тебя в покое. Я ведь и раньше хотел тебя, но не трогал.
— Так почему же сейчас? — казалось, в ее вопросе больше любопытства, чем осуждения.
Он поднял брови:
— Еще спрашиваешь! Когда ты встала передо мной в одежде, которая всю облепила тебя так, что я видел каждый изгиб тела, я же не каменный, мамзель?
Бригитта вздохнула.
— Ты же говорил, что я не в твоем вкусе. Ты что — все время лжешь?
— Когда я это говорил, ты была не в лучшей форме. А я, похоже, ослеп, если не разглядел. И мне очень нравится, что у тебя до меня никого не было.
Он улыбнулся, а ее бесила его самонадеянность.
— Хотела бы я, чтобы до тебя их было сто! ― Роуланд рассмеялся, а она гневно оттолкнула его. — Убирайся! Ты, деревенский переросток!
