Валерия Савельева - Головная боль в наследство
– Ну, я имею в виду, глянуть на получившуюся картинку сверху.
– А как? – поинтересовался, сообразив-таки, что предлагает ифрит.
– Ну, сам-то я взлетать могу, – он пожал плечами, я кивнул, вспоминая воздушные крылья, которые использовались для того. – Если будешь крепко держаться, то и тебя подниму.
За спиной джинна вновь появились едва видимые сгустки воздуха, он приглашающе махнул рукой. А я вот замер, не зная, с какой стороны подойти к ифриту и как стоит "держаться". Со спины нельзя – там крылья, просто руку закинуть на плечи – как-то некачественно получится…
– Иди сюда, – Марид дёрнул меня за майку, заставляя приблизиться плотней. – Обнимай обеими руками за шею и держись, иначе вообще как девчонку подхвачу.
Побывать в такой роли не захотелось, потому пришлось послушно закинуть руки джинну на шею и сцепить пальцы в замок. В качественный и вечный, пожалуй, ибо падать совершенно не хотелось. Ифрит положил руки мне на талию, прижимая к себе, а потом легко оттолкнулся ногами от земли, взлетая.
У меня всё внутри ёкнуло, странное и непонятное ощущение. Вот он какой – настоящий полёт, не сидя в самолёте да теребя в руках провод от наушников, а на самом деле, когда ветер на высоте в лицо бьёт. Ну, или прекрасная фальсификация полёта… Всё же я ничего для этого не делал, крыльями работал Марид. Но ощущение всё равно… незабываемое! Джинн ещё, ощутив, наверное, моё состояние, заложил крутой вираж, заставляя со всей силы держаться и надеяться не упасть.
Марид крепко прижимал меня к себе. Руки его сейчас были где-то на уровне рёбер, отчего пришлось уткнуться носом в плечо ифрита, а воздух, казалось, едва проникал в грудную клетку.
– Смотри, сверху всё так, как ты и хотел: дорожки расходятся по кругу, основная аллея прямо до ворот, и кажется…
Джинн говорил, яро возвещая об идеально получившемся рисунке, а я вглядывался в его лицо. Сад? Ну да, красиво получилось. Но больше внимания привлекал сам ифрит: тёмные ресницы, отбрасывающие тень на щёки, когда он прикрывал глаза; едва заметная складка между бровей – слишком часто и много хмурится, – пряди волос, перебираемые ветром, и чёткие губы, продолжающие что-то мне втолковывать. Марид даже не замечал, что "хозяин" не слушает, поднимал уголки губ в улыбке, говорил уверенно и пылко… Девушки, наверное, с ума бы сходили по этому лицу и губам, а если добавить к тому списку ещё и тело, получается вообще идеальный мужчина. Ясное дело, почему Алиска захотела "заполучить такого себе". Он ведь красивый, привлекающий чем-то. К нему… тянет?
Я вздрогнул, ловя эту мысль за самый кончик хвоста, резко перевёл взгляд вниз, на сад, стремясь выровнять сбившееся вдруг дыхание. А рисунок-то, правда, получился именно такой, как и планировали: круги дорожек, расходящиеся от особняка, главная аллея, засаженная по бокам яблонями, вишнями и жимолостью. У самого крыльца два дерева сакуры, сегодня цветущие, будто весной – Марид пообещал постоянно поддерживать их, смеялся ещё, что вишня будет цвести даже зимой.
– Классно получились, – произнёс, когда ифрит замолчал.
Джинн прижимал меня к себе так крепко, что сейчас, в тишине, можно было почувствовать его лёгкое дыхание и ровное биение сердца. Марид сказал что-то одобрительное, опустился на землю, разжимая руки. Я сразу же отступил на пару шагов, сверля ифрита взглядом, замер. Однозначно – полёты плохо на меня действуют!
Очередной вопрос, заданный жизнерадостным тоном, вновь был пропущен мимо ушей. Всё ещё пребывая в задумчивом состоянии, я безразлично помахал рукой, бросая:
– Нет-нет, не стоит.
И тут же был подхвачен под локоть наидовольнейшим Маридом, который "отказа не принимал". Кажется, он отпраздновать предлагал, по крайней мере, сознание моё ухватило лишь это слово из всего потока речи. А когда удалось сообразить, куда же именно пролегает наш путь, было уже поздно.
– Чёрт побери, предупреждать же надо, – простонал я, когда вновь собрался по атомам.
В лампе Марида ничего не изменилось, разве что подушек стало больше, хотя это, возможно, лишь кажется. Всё та же пестрота, мягкий ковёр под ногами и широченная кровать в дальнем углу…
– Я предупреждал, – джинн усмехнулся, потрепал меня по голове. – Сейчас вина наколдую, еду какую-нибудь и на источники? Помнится, тебе там понравилось.
– Ага, – согласился, соображая, что уже всё равно не отвертеться.
Хотя, наверное, горячие источники – неплохой вариант справить окончание ремонта. А если добавить к великому наслаждению горячей водой ещё хорошую еду да вино, то будет просто рай. Хорошо ифрит придумал!
Брюнет суетился, носился по комнате туда и обратно, наколдовывая закуски и напитки, оттаскивая подносы за дверь, где и находились источники. Я же, понимая, что сейчас помочь ничем не могу – впрочем, никогда не могу, просто-таки троглодит, честное слово, – грохнулся на кровать и прикрыл глаза. Блин, ещё в прошлый раз хотел это сделать! А хорошую мебель себе Марид сотворил, мягчайшую.
Не знаю, как скоро очнулся от вдруг охватившей меня дрёмы. Джинна в комнате не было, подносов с едой – тоже. Потянувшись и протерев сонные глаза, попытался вспомнить, за какой из дверей находится необходимый "курорт".
Угадал правильно: на меня дохнуло вечерней прохладой и влагой, послышался щебет птиц. Странно, здесь всегда вечер да ночь или просто мне так везёт?
Пройдя, грохнулся на камни рядом с подносом, где стоял графин с вином, фруктами да бутербродами, потрогал рукой горячую воду, разогнав клубящийся пар. Присутствие Марида где-то поблизости выявлено не было, так что я спокойненько подхватил с подноса веточку винограда и принялся её объедать. Ммм… вкусный!
Когда за спиной хлопнула дверь, резко обернулся, закидывая в рот очередную виноградину, и закашлялся, подавившись. Из душа джинн вышел, вытирая полотенцем мокрые волосы и даже не заботясь о том, чтобы накинуть его на бёдра.
– А, точно, душ… – пробормотал я, разглядывая идеально подкачанное тело мужчины.
– Ага, – согласился он, хмыкая.
Полотенце было откинуто куда-то в сторону, а сам ифрит с лёгкостью запрыгнул в воду, миновав ступеньки и успев в то же время подхватить с подноса большой персик. Осознал, что продолжаю следить за каждым его движением, только когда подметил, как стекает капелька персикового сока из уголка губ. Сглотнул, прикрывая глаза, глубоко вздохнул…
– Пойдёшь? – Марид кивнул в сторону душа.
– Пожалуй, – голос отдавал хрипотцой, раскрывая волнение своего хозяина. – Но сперва тост!
Я наполнил вином бокалы, протянул один джинну, другой подхватил сам, едва удержавшись, чтоб сразу не сделать большой глоток. Улыбка на губах ифрита притягивала взгляд, будто магнит, отпечатывалась в памяти, как клеймо, глубоко пропалившее кожу. Уголки дрогнули, когда Марид начал говорить:
