Уинифред Леннокс - Гони из сердца месть
Рик допил чай и крякнул.
— Ну ты сильна!
— Еще бы. Но ты не знаешь главного: я стала безымянной знаменитостью. Теперь экскурсоводы рассказывают людям со всего света об американской туристке, которая целую ночь просидела в колонне. Это из-за нее, говорят они, мэрия распорядилась никого больше не пускать внутрь!
— Вот это да-а! — Рик присвистнул. — А про твой подарок тоже рассказывают?
— Нет. В округе слишком много магазинов дорогих парфюмерных фирм.
Рик онемел.
— Рам, я никогда не встречал такой веселой девчонки.
— Спасибо. — Рамона зарделась от удовольствия. — Поехали?
Она крутила руль и чувствовала, что с каждым километром, на который удаляется от дома, ощущает себя моложе. Уходят в никуда прожитые годы, лицо расправляется. Она взглянула на себя в зеркало заднего вида, и ее ошеломил блеск собственных глаз. Куда подевались «гусиные лапки», из-за которых она страдала каждое утро? А лоб? Неужели это игра света и морщины, от которых она собиралась избавиться с помощью пластического хирурга, не видны в таком ракурсе? Рамона слегка повернула голову. Нет, не игра. Не поверив, она изогнула шею в одну сторону, потом в другую, позволяя солнцу безжалостно светить ей в лицо.
— У нас что, кто-то сидит на хвосте? — спросил Рик.
От неожиданности Рамона вздрогнула.
— Сидит на хвосте? — повторила она, пытаясь вникнуть в суть вопроса. — Нет. Впрочем, да… Сидит. То есть сидел. Но уже отстал.
— Это хорошо. В этих водах плавают те еще мачо, — проворчал он.
— Ты прав. Эти, я думаю, такими и были. — Она улыбнулась.
Те страхи, те муки, то недовольство, которые одолевали Рамону в последнее время, ничем не лучше мексиканских мачо.
— У тебя есть оружие? — спросил Рик.
— Смотря о чем ты говоришь, — уклончиво ответила она.
— О пушке, о чем же еще.
— А у тебя? — не отвечая на вопрос, спросила Рамона.
— А как же. Ты думаешь, фирма зачем меня наняла? Я один в двух лицах — сопровождаю груз и охраняю его.
— Хорошо пообещали заплатить?
— На плохие условия я не согласился бы. — Рик усмехнулся. — Говорят, нашего хозяина легко доить.
Сердце Рамоны подпрыгнуло к горлу, она откашлялась. Ей внезапно пришла в голову мысль, которая ее удивила: а она ведь никогда ни от кого не слышала о Гае как о бизнесмене. Она слышала только его точку зрения на собственный бизнес. Причем он всегда и всем был доволен. Временами Рамона даже завидовала легкости его характера: подумать только, другие мужчины стонут под тяжестью своего дела, а Гай ведет бизнес играючи!
— А что мы везем? — как бы между прочим спросила Рамона.
— Ты разве не читала сопроводительные бумаги? — Рик расплылся в улыбке.
— Читала. Стеклянную тару.
— Тогда откуда вопросы?
— Их нет, — легким тоном ответила Рамона и выжала педаль газа.
Что-то в тоне Рика ее насторожило. Чуткая от природы к нюансам настроения не только своего, но и окружающих, Рамона одно время даже занималась на курсах по развитию интуиции. Занятия вела итальянка, давно осевшая в Штатах. Она говорила Рамоне:
— У тебя дар, который стоит развивать. Ты можешь помогать своему мужу в бизнесе.
Когда Рамона рассказала об этом Гаю, он отмахнулся.
— Рамона, у меня нюх, как у волка. Позволь мне самому заботиться о нашем экономическом благополучии.
И Рамона ушла из группы. Учительница сожалела об этом и на прощание подарила ей самоучитель.
— Прочти, ты из тех, кто способен читать между строк.
Рамона подумала, что сейчас ей могут пригодиться некоторые навыки. Она просто кожей чувствовала, что везет не просто бутылки. Точнее, не простые бутылки. Наверняка Гай, который требует от своих сотрудников, чтобы ему сообщали о каждой мелочи, не знает до конца, что на самом деле происходит в его фирме.
Сердце Рамоны забилось в азарте. Она сама узнает об этом!
Глава десятая
«Исцеляющий путь монахини»
Стэйси Вулфенсон осталась собой довольна. Она сидела перед зеркалом и «делала себе лицо». В процедуру входил не только макияж, но и прическа. Сейчас она могла причесаться так, как ей хотелось. Ее просто достали волосы, которые мотались по щекам. И, слава Богу, наконец она может убрать с глаз долой надоевшую фотографию, которой должна была соответствовать.
Стэйси дернула ящик комода и не глядя бросила туда цветную фотографию.
Игра окончена. Гай выставил ее за дверь, но она получила от него обещание поставить партию вина для ее магазина. Что ж, актерские навыки, которые пока не кормили на сцене, подкармливали в жизни, причем неплохо.
Стэйси ярко накрасила губы, удлинила ресницы, прошлась румянами по щекам. Совершенно открытое лицо, волосы зачесаны назад и собраны на шее в скромнейший пучок. Пусть все увидят, какой идеальной формы у нее голова. Она-то знает, но пусть другие получат удовольствие, полюбуются. Откуда ей известно, что у нее форма головы такая распрекрасная? О, об этом сказал настоящий мастер, папаша Роже. Его резец просто пел, признавался он, когда он ваял ее головку. Сейчас головка стоит в одном доме, в Версале. Судя по щедрому гонорару, который заплатил ей мастер, он хорошо на ней заработал.
Сегодня Роже возобновляет сеансы, и она должна быть прежней. Ну вот, идеальная головка мраморной богини готова. Стэйси надменно улыбнулась, не отрываясь от зеркала.
Знакомство с Роже изменило жизнь Стэйси. Она провела много времени во Франции, большей частью близ Версаля, в мастерской Роже, и он просветил ее не только в вопросах искусства. Это он заставил ее познакомиться с Гаем Гарнье, дал фотографию женщины, на которую она должна была быть похожей.
Папаша Роже хвалил ее за успехи в свойственной ему манере:
— У тебя не только форма головы хороша, но и мозги в ней имеются. Это полезно для здоровья.
Продолжая рассматривать себя в зеркале, Стэйси подумала: а вот такая — я понравилась бы Гаю?
Но, переведя взгляд на часы, она оставила свой вопрос без ответа. Надо спешить, папаша Роже уже ждет ее в мастерской.
Стэйси приподнялась на стуле и открыла рот, собираясь что-то сказать.
— На место! — крикнул Роже так, и его рыжий пупс с визгом метнулся в угол и забился на полосатую подстилку. Роже кинулся к песику. — Прости, дорогуша, я не тебе.
Стэйси села снова на место, зная, что к ней Роже не кинется. Она для него обыкновенная «болванка», которая является одной из составляющих его будущего шедевра. Ей положено замереть в одной позе и молчать. Она совсем отвыкла от этого в обществе Гая.
Она приняла прежнюю позу и замерла. Ей вспомнилось, как прошлой осенью, когда она позировала Роже для первой головки, примерно в такой же день, как сегодня, Роже, оттирая руки после сеанса и распространяя терпкий сладковатый аромат самшита, удивил ее.
