Рената Тревор - Вечер в Париже
Эжен тоже был молчалив. Она уже начала думать, что после произошедшего они вообще больше не смогут разговаривать друг с другом, как вдруг услышала:
— Кристина?
Она подняла глаза, пытаясь сохранить на лице холодное и отрешенное выражение. Но теплота, лучившаяся в его взгляде, заставила ее ощутить себя совершенно беспомощной. Он взял ее руку, бережно сжал тонкие длинные пальцы.
— Пусть происшедшее больше тебя не тревожит, — мягко попросил он. — Большинство женщин, давно уже забыли бы обо всем и вовсю болтали, но ты не такая, как другие.
— Я ничем не отличаюсь от других, — поторопилась возразить Кристина, не желая ничем отличаться от женщин, которых мог знать Эжен.
— Нет, отличаешься. — Большим пальцем он рассеянно поглаживал ее запястье, затем пристально посмотрел на нее. — Мне кажется, у тебя очень непростой характер. Ты спокойна и самоуверенна, когда твердо решишь что-либо. В то же время можешь впасть в неистовство — это я наблюдал во время конной прогулки. Но преимущественно ты — сама наивность и невинность. Настолько, что это меня даже пугает.
— Еще совсем недавно ты не считал меня невинной. — Кристину задел его тон. Значит, она для него ребенок, и поцеловать ее — означало совершить серьезную ошибку. — Ты думал обо мне… совсем другое, когда я отправилась на встречу с Хьюго.
— Да, я действительно не поверил, что ты поехала к нему, только чтобы пообедать. — Его голос ожесточился, он отвел руку. — Было трудно вообразить себе что-либо иное. — Эжен задержал взгляд на ее лице, затем пожал плечами и принялся за еду. — У меня нет права даже просто поинтересоваться, что ты делаешь и зачем. Мы не знаем друг друга — ты и я. Пройдет месяц, и мы не увидимся больше никогда. Так какое же все это имеет значение?
— Абсолютно никакого, — подтвердила Кристина, подавляя горькое чувство, возникшее при мысли, что вскоре им предстоит расстаться навсегда. За последние несколько дней видеть Эжена стало для нее просто необходимо. Даже непонятно, как это произошло, но это так. Кристина привязалась и к Диане, Трудно теперь поверить, что еще пять дней назад она ее почти боялась.
Правда, у нее всегда есть повод посетить замок де Фурнье или пригласить его хозяйку в Лондон. С Эженом сложнее — нет ни малейшего предлога продолжать их отношения. Он — чужой, несмотря на все, что час назад происходило между ними. Месяц пройдет, и она не увидится с ним никогда, а если и захочет, то это выдаст ее с головой. Но такого Кристина допустить не могла.
Туман висел по-прежнему низко, когда они возвращались назад. Вновь Кристина спокойно дожидалась, пока он вызовет лифт. Снова появился Жорж, с еще большим интересом смотревший на Кристину. Было уже довольно поздно, и никто не усомнился бы, что она проведет здесь ночь.
— Похоже, туман сгущается, месье де Фурнье? Не так ли?
— В городе еще так-сяк, — холодно ответил Эжен. — Но для поездки на север он слишком густ.
— Да, месье. Лучше всего спокойно переночевать дома.
Швейцар все еще не сводил глаз с Кристины. Она знала, что краснеет, и с каждой минутой все сильнее. Ей очень хотелось сказать ему, чтобы он шел заниматься своим делом. Эжен заметил, как напряжено ее лицо, как она смущена и недовольна. Поняв, что во всем виной любопытство служителя, он поспешил принять меры.
— Я вас не представил, — заявил он с деланным удивлением. — Жорж, это моя кузина. Она из Англии, дочь моей тетки.
Сказать, что у швейцара отвалилась челюсть, не было бы преувеличением. Почти то же самое произошло с Кристиной. Едва дверь кабины лифта закрылась за ними, Кристина повернулась к Эжену совершенно ошеломленная. Она забыла, что только что решила считать его посторонним, чужаком.
— Зачем ты это сказал?
Кристина смотрела на Эжена, как на помешанного. Он ответил иронической улыбкой.
— Жорж очень уж любопытствовал. Ясно, что было у него на уме. Теперь ему будет над чем поразмыслить. Он часа два будет ломать голову, и к утру так и не решит ничего определенного. — Эжен продолжил уже более мирным тоном: — В конце концов, если бы моя мать развелась с моим отцом и вышла бы замуж за твоего, моя жизнь сложилась бы совсем не так, как сейчас. Я вполне мог бы иметь родственников в Англии… впрочем, они у меня наверняка там есть. А ты — ты могла бы быть моей сестрой, по матери.
— Ты бы хотел этого?
Он пожал плечами.
— Не думаю. — Он посмотрел долгим оценивающим взглядом. — Хотя все равно это было бы невозможно. Ты уже существовала, когда они познакомились.
— Слава богу, — пробормотала Кристина.
А Эжен вновь весело усмехнулся:
— Согласен.
Отпирая дверь квартиры, он еще улыбался. Однако вскоре его шутливое настроение пропало, он заговорил деловым тоном.
— Сомневаюсь, что к рассвету туман рассеется. Вероятно, нам придется ждать до полудня. Хотя, если повезет, встанем пораньше и поедем.
Эжен ушел в свою спальню и через минуту вынес купальный халат и пижаму.
— Вот все, что я могу предложить, но, по крайней мере, тебе будет удобно спать. Если еще что-нибудь нужно, скажи.
— Все в порядке, не беспокойся обо мне, — заверила Кристина.
Она взяла вещи и стала внимательно разглядывать пижаму. Неужели это — одежда Милены? Но шелковая пижама принадлежала, несомненно, мужчине. По коже у нее пробежали мурашки, когда она подумала, что наденет на себя вещь, которую носит Эжен.
Он смотрел на нее, явно слегка забавляясь.
— Пижама немного велика, но брюки всегда можно подвернуть, или спать только в куртке, как в ночной рубашке.
Кристина смущенно поблагодарила и поспешила скрыться в свою спальню. Оглянувшись в дверях, она увидела, что он смотрит ей вслед и улыбается.
— Спокойной ночи, Кристина. Желаю хорошо выспаться.
— Спокойной ночи.
Услышав эту фразу, сказанную по-английски ледяным тоном, Эжен только насмешливо поднял густые брови.
— Неужели я только один-единственный раз за время нашего знакомства заслужил честь быть названным по имени? Я-то вообразил, что мы теперь хотя бы в обращении между собой можем быть ближе друг к другу.
Вздрогнув от неожиданности, Кристина взглянула на него. Она вовсе не хотела быть с ним ближе — это опасно и бесперспективно. Кристина ушла в спальню, тщательно закрыв за собой дверь, не заметив, что он продолжает смотреть ей вслед и в глазах его стоит прежнее теплое выражение.
К их удивлению, утром ярко светило солнце, и после завтрака они сразу же двинулись в путь. Вести машину в такую погоду — одно удовольствие. Эжен был добродушен и весел. Перед выездом они перекусили в кафе, примыкавшем с тыльной стороны к дому Эжена. Наблюдая за ним в этой обстановке, прислушиваясь к его словам, обращенным к хозяину кафе, она с восхищением признала, что Эжен, конечно же, веселый, остроумный парижанин, а вовсе не тот мрачный, замкнутый тип, каким он показался ей в аэропорту в день прибытия.
