Дениз Робинс - Распятое сердце
– Фрей… Пожалуйста!
Ослепительная вспышка молнии осветила ее лицо. С сумасшедшинкой, белое, покоряющее, в странном освещении, поражающее неземной красотой. Между ними возникло неодолимое притяжение. Во время дикого шторма Фрей перестал быть цивилизованным, различать добро и зло, он явно сознавал только сильное и страстное желание, которое влекло его к этой необыкновенной девушке. Им больше не нужны слова. Довольно этой неискренней игры. Нужно высказать чистую правду. А уж от нее будет зависеть – принять ее или нет.
– Я люблю тебя, Андра, – шептал он, целуя ее холодные, мокрые от дождя щеки. – Я безумно, дико влюбился. Ты ведь тоже чувствуешь это? Я не ошибся?
Ей хотелось сказать «да», но что-то сдерживало. Для Андры это был момент откровения и покорности. Казалось, все ее тело устремилось к нему. Теперь они были одним существом. Два сердца бились в унисон под проливным дождем, а шторм обнимал их своими крыльями. Его поцелуй погасил бы любую ложь, которую она намеревалась сказать, чтобы только сохранить гордость и верность Тревору.
Но теперь она принадлежала Фрею. Ее руки обнимали его, а губы прильнули к его губам. Этого поцелуя оба ждали уже давно.
– Нет, ты не ошибся, Фрей. Я действительно люблю тебя. Я влюбилась в тебя очень давно, во сне. Когда-нибудь я расскажу о нем. Я узнала тебя, как только увидела. Это ужасно! Ведь я еду в Кейптаун, чтобы выйти замуж за Тревора Гудвина. Фрей, Фрей, что мне делать?
Пьяный от ее поцелуев, счастливый, что она покорилась, он снова и снова целовал ее глаза, щеки, волосы. Какими бы сумасшедшими ни казались эти ласки в темноте под дождем, они были настойчивы и прекрасны и дали ему возможность в полной мере понять, какой бывает любовь между мужчиной и женщиной. Та, настоящая любовь, которую он, циник, считал мифом. В этой любви не было ничего общего с его мальчишеским влечением к Леоноре. Ему хотелось обладать, но и подчиняться. С этой ночи он всегда будет обожать Андру и никогда не позволит ей уйти из его жизни.
– Дорогая, – сказал он, – ты должна разорвать помолвку. Как только мы приедем в Кейптаун, ты все объяснишь Тревору.
Она вздохнула, закрыла глаза и прильнула к плечу Фрея.
– Я не могу. Как можно поступить так? Нанести такой удар? Это будет кошмаром для него.
– А как же я? Разве не ужасно бросить меня?
– Ты это переживешь, – робко начала она.
– Прекрати, – оборвал Фрей. – Ты же знаешь, что это неправда.
Она прижалась к нему еще крепче, полусмеясь, полуплача.
– Да, я знаю. Я тоже не могу жить без тебя.
– Это все, что я хочу знать. Ты это снимешь…
Он стащил с ее пальца обручальное кольцо, положил его в ладонь и сжал пальцы.
– Верни это. Ты должна объясниться с. Тревором. Это неприятно. Мне самому несладко. Но, слава Богу, ты не замужем.
– Я чуть не вышла за Тревора в Лондоне, но что-то удержало меня. Теперь я знаю что.
– Нехорошо уводить чужую невесту. Но не сделать этого я не могу. Надо иметь смелость признаться.
– О, Фрей! Я уже призналась себе сорок восемь часов назад. В тот момент, когда мы слушали музыку…
– Я видел тогда, как ты слушала музыку. И почувствовал, что полюбил тебя.
Но старался сдержать себя. Я не хотел, чтобы это случилось.
Андра прижалась к его щеке.
– Никто из нас этого не хотел.
– Пойдем вниз, моя любимая. Еще несколько минут под дождем, и ты наверняка схватишь воспаление легких.
Андре не хотелось спорить. Она не сопротивлялась, когда он обнял ее и повел сквозь пелену дождя в свою каюту. Теперь все кончено. Надо решиться на неприятное объяснение с Тревором. Она не может выйти за него замуж, независимо от того, что подумают об этом другие. Новое чувство захлестнуло ее. На этот раз – настоящая любовь.
Через мгновение Андра сидела на краешке койки Фрея, наслаждаясь теплом и приглушенным, мягким светом. Сбросив мокрое, липнувшее к телу платье, надела его шелковый халат. Фрей включил обогреватель и повесил сушиться ее платье.
Склонившись, снял с нее мокрые чулки, вытер ее ноги и поцеловал их. Он смотрел на нее, и Андру поразило его лицо. Она и не предполагала, что Фрей может быть таким – беспредельно счастливым, не отягощенным сарказмом недоверия, который был так привычен ему.
– Я думаю, ты даже не понимаешь, как я люблю тебя, Андра.
Она взяла полотенце и стала вытирать его мокрые волосы, в которых уже поблескивала седина.
– Ты – мой ребенок, – сказала она. – Вот что я чувствую. Ты мой маленький мальчик.
– Я никогда не был ничьим ребенком. Ты для меня все – мать, сестра, любовница, жена.
При слове «жена» по ее лицу пробежала тень:
– Фрей, объяснение с Тревором будет ужасным.
– Мне очень жаль этого парня. Но я не уверен, что совершил кражу. У меня такое чувство, будто ты всегда принадлежала мне. А он допустил ошибку увлекся тобой, пока меня в твоей жизни не было.
– Это не совсем убедительно, – засмеялась Андра, – но я согласна с тобой.
И все-таки, подумай о дне, когда мы приедем. Все рухнет. Для бедного Тревора это будет катастрофой. Он приготовился к другому. Купил дом, кольцо, получил разрешение на брак.
Фрей встал с колен, нашел сигарету, закурил. Потом прикурил вторую и протянул Андре.
– Ты согрелась, дорогая?
Его забота тронула Андру больше, чем страсть. Она не любила сравнений, но, сопоставляя Фрея с Тревором, не могла не признать, что любовь Тревора всегда была эгоистичной.
Ему хотелось владеть ее мыслями и поступками еще до того, как она станет его женой. Нет, Фрей будет для нее только тем, кем захочет она.
– Дорогая, – сказал он, – помолвка – это своего рода испытательный срок, чтобы узнать себя и партнера. Одно дело – разорвать семейные узы и совсем другое – помолвку. Это не преступление. К черту! Я тоже не хотел бы причинять Тревору боль. Но уверен, что жертва, которую ты хочешь принести, слишком велика и преступна. Нельзя выходить замуж за человека, которого не любишь.
Какое-то время она молчала.
– Если смотреть на вещи с этой стороны, думаю, ты прав. Мне кажется, я возненавижу жизнь с Тревором, если буду любить тебя.
– Я глубоко благодарен тебе, – тихо сказал Фрей. – Если бы ты настаивала на свадьбе с Тревором, то сломала бы меня. Ты должна быть со мной, Андра. Я не могу тебя потерять. Мне этого не пережить.
Фрей смотрел на нее с нежностью и любовью. В мужском халате, слишком большом для нее, она казалась такой юной, желанной. Прекрасные рыжие волосы рассыпались по плечам и влажными локонами спускались на лоб.
Фрей страстно желал ее, но понимал, что сейчас не время. Она переживала стресс. Для нее нелегок подобный шаг. Она не была жестоким человеком. Он уважал ее желание сохранить верность Тревору.
