Натали де Рамон - Наследница
– Оглашение, мсье Анкомбр! Его ведь не было? А вы ведете себя так, как если бы…
Нотариус хлопнул руками по лбу; очки съехали на нос.
– Боже мой! Что творится с моей памятью! Простите мне мою старческую рассеянность, мадемуазель де Ласмар! Но вы такая красавица! Так похожи на свою матушку! Я позабыл обо всем на свете, увидев вас! Это все вы виноваты, Сале. – Старик погрозил ему пальцем. – Не напомнили. Я ведь должен был сразу же зачитать вам завещание, мадемуазель де Ласмар!
– Мне одной? Но ведь процедуру оглашения ждут очень многие! И не называйте меня мадемуазель де Ласмар! Моя фамилия – Брэбьи. И всю жизнь она меня вполне устраивала!
Старик выслушал с терпеливой улыбкой, погладил бороду.
– Мадемуазель де Ласмар, теперь позор смыт, и вы имеете полное право называться так. А что касается публичного оглашения, то, на мой взгляд, поскольку вы – единственная наследница, оно совершенно излишне. Но, безусловно, я понимаю вашу деликатность: вам хочется, чтобы все ваши недоброжелатели услышали последнюю волю покойного из моих уст. Не так ли? – Он склонил голову и ласково посмотрел на меня.
– Допустим… Но самое главное, мне не хотелось бы в момент оглашения оказаться случайным лицом.
– Ну что вы, мадемуазель де Ласмар! Какие могут быть сомнения!
– Вот именно, мсье Анкомбр, чтобы никаких сомнений больше не было, я и пришла к вам, чтобы окончательно удостовериться…
– В собственной неслучайности! – с хохотком Санта-Клауса закончил он за меня и протянул мне раскрытую ладонь. – Итак, ваши документы, неслучайная мадемуазель де Ласмар!
Я полезла в сумочку, собираясь с духом, чтобы задать еще один вопрос, но почему-то не обнаружила паспорт. Анкомбр и Сале доброжелательно наблюдали за моими действиями.
– Ничего не понимаю! Паспорт все время был тут! – Я растерянно перерывала сумочку, ощущая неприятный холодок по спине и чувствуя, как предательски дрожат руки.
– Не волнуйтесь, мадемуазель де Ласмар, – ободрил нотариус. – Вы ведь уже показали его при встрече моему поверенному. Ничего страшного. Найдется, тогда и назначим дату оглашения.
– Вот, мсье Анкомбр, все, что у меня есть. Ваш факс, билет на поезд, удостоверение преподавателя и мои водительские права. – Я протянула ему все это, едва справляясь с дрожью в руках. – На удостоверении и правах есть моя фотография.
– Как же вы все-таки похожи на вашу матушку, мадемуазель де Ласмар. На снимках даже больше, чем в жизни. – Старик добродушно изучал мое лицо, сравнивая с фото на документах. – Какое чарующее сочетание: блондинка с зелеными глазами!
Я вежливо поблагодарила за комплимент, но из-за пропажи паспорта задать тот свой вопрос так и не решилась. Ведь, пока не найден паспорт, нотариус имеет полно право не сообщать мне, чьими будут владения Манор дю Ласмар в случае смерти единственной и теперь уже определенно настоящей наследницы.
– Ах, мадемуазель де Ласмар, вы просто красавица, и как вы все-таки похожи на вашу мать! – тем временем разглагольствовал Анкомбр. – Но вы гораздо красивее! Правда-правда! Тут нечего стесняться. Красота – она от Бога, это ни ваша заслуга, ни ваша вина. А вы действительно очень красивая женщина, таких мало. Уж на что у Сале жена хорошенькая, но и ей далеко до вас!
Я невольно обернулась к Сале. Его голубые глаза были виноватыми и несчастными.
– Как хотите, дорогой мой Сале, но вам придется подтвердить мои слова, – не унимался нотариус, – а то, похоже, наша прекрасная мадемуазель де Ласмар считает меня льстецом.
– Непременно, – выдавил Сале с мукой в глазах.
– Господа, если мсье Сале не затруднит прямо сейчас еще раз съездить со мной в усадьбу или вызвать для меня такси, то я смогла бы, мсье Анкомбр, предъявить вам свой паспорт уже сегодня. Уверена, что он просто выскользнул из сумки, когда я доставала… э-э-э… платок или мобильный.
Нотариус расцвел улыбкой.
– Что ж, Сале, поезжайте, нельзя бросать в беде нашу прекрасную мадемуазель де Ласмар! Но прошу меня извинить, мадемуазель де Ласмар, сегодня никак не смогу быть больше вам полезен. Один из старинных клиентов очень болен, и я просто обязан успеть зафиксировать, так сказать, его последний завет.
– Простите, что вынужден задержать вас на пару минут, – хмуро произнес Сале, когда мы вышли от нотариуса, – но у меня дикая мигрень. Таблетки в моем кабинете, в моем столе, и это не займет много…
– Конечно же примите скорее! Я очень хорошо знаю, что такое мигрень. Идите. Я подожду вас на улице.
– Спасибо. Я быстро.
Он появился и правда очень быстро, и мы сели в машину.
– Извините, что заставил ждать.
– Какие пустяки. Я любовалась городом. Удивительное место! Импрессионисты и Средневековье одновременно.
Машина тронулась.
– Да-да. Знаете, мадемуазель Брэбьи, а мне совсем не нравится, что ваш паспорт пропал.
– Поверьте, я от этого тоже не в восторге.
– А я вас предупреждал, что с ними надо быть осторожнее.
– С кем?
– Вы меня прекрасно поняли.
– Сале, я готова списать ваш новый тон на головную боль и не разговаривать с вами, пока не подействует лекарство.
Он кашлянул.
– Не обязательно. Спрашивайте, если вас настолько волнует моя жена.
За окнами проплывали совершенно игрушечные разноцветные кирпичные домики. Простодушные и нарядные, как из детской книжки.
– Ваша жена? Ни капельки. Меня больше волнует, почему мне вы сказали, что я – единственная наследница, а Рейно – что все поделено поровну? Он недостаточно вам заплатил?
– Вот из-за чего вы не разговаривали со мной, когда мы ехали в город. Хотели удостовериться? Он вам все рассказал?
– Да, хотела. А все или не все, этого я не знаю. Но почему вы ему наврали?
– Вовсе нет. Или, по-вашему, просто от любви к искусству Рейно устраивает ваше похищение, это шоу с призраком за столом, ночные развлечения с голосами и гробом?
– Ну гроб в общем-то разъяснился.
– А голоса? Особенно женский?
– Не исключено, что это действительно мне почудилось.
– Ну-ну. Как и призрак за столом. Прекрасное основание для психиатрической клиники и опеки!
– Сале, о чем вы? Просто тренер по гольфу надел парик и говорил загробным голосом.
– Он сам подтвердил вам это сегодня?
– Нет. Но вы же были вчера за столом и прекрасно видели, что это всего лишь розыгрыш.
– Мадемуазель Брэбьи, к сожалению, мне как свидетелю не поверит никто. Их много, а я один. На их стороне профессор Гидо, а он, на всякий случай, специалист именно в области невропатологии. И видите ли… Это конечно же моя вина и непростительная ошибка… Но вчера под дождем вы были такая… такая… Как бы это сказать?
– Вы запугиваете меня опекой или больше переживаете, что о вашем злосчастном поцелуе узнает ваша жена?
