Эйми Карсон - Монополия на верность
Он явно не понимал мотивов ее поведения в раздевалке. Но правда была слишком мучительная. Что она должна была сказать? Что, кроме него, никто и никогда не приходил ей на помощь? Что она была принцессой, заточенной в замке, но ни один рыцарь в сияющих доспехах не пытался рискнуть хоть чем-то – не говоря уже о жизни, – чтобы вызволить ее оттуда? Ее восхищение жестом Хантера было настолько огромным, что выглядело жалким. Почти убогим.
– Ты сомневаешься в моей искренности?
– Возможно.
Она уперлась рукой в бедро.
– Мои стоны показались тебе недостаточно натуральными? Или, может, вздохи?
– Вздохи и стоны были настоящими. – Он колебался. – Я не уверен только в крике в самом конце.
Крик был самым что ни на есть реальным. Она не отвела взгляда.
– Я раздавлена тем, что ты сомневаешься в моей страсти.
Хантер пристально посмотрел ей в глаза. Когда он вновь заговорил, в его голосе было подозрение и разочарование.
– Я не сомневаюсь в твоей страсти к работе.
Шокированная этой инсинуацией, Карли почти слышала, как слова со скрипом деформируются и проседают под собственным весом.
– Прежде чем мы продолжим этот разговор, я думаю, не помешает небольшая пауза. Я принесу нам еще шампанского, – сказал он, взяв ее пустой бокал.
Карли проводила его глазами и тяжело выдохнула, сама не зная, что все это время задерживала дыхание. Но, не успев расслабиться, она услышала другой мужской голос у себя за спиной:
– Привет, котенок.
Когда она услышала свое детское прозвище, сердце ее оборвалось. Она на мгновение закрыла глаза, готовясь встретиться лицом к лицу с человеком, который сомневался в ней больше других.
Пока Карли собиралась с духом, чтобы повернуться к отцу, ей казалось, что ее желудок стянуло в тугой узел. Она боялась приговора, который отец вынесет ее карьере, решениям – и ее ошибке. Она привыкла к его неодобрительному тону в каждом комментарии. Не важно, как сильно она старалась, ее усилия никогда не были достаточно хороши. Но сейчас она взрослая. Она не нуждается в его похвалах. И уж точно не будет умолять его об одобрении.
Ее подростковые годы – с капризами, переменами настроения, страданиями, недопониманием – были тяжелыми, и она постоянно конфликтовала с отцом. К сожалению, в последнее время тот мятежный подросток все чаще проявлялся в ней, особенно в присутствии отца. Она не нравилась сама себе, когда тот был рядом, – именно по этой причине она избегала его в течение последних шести месяцев.
Развернувшись на каблуках, она заставила себя широко улыбнуться.
– Привет, папа.
С заметно поседевшими волосами, он все равно оставался эффектным мужчиной. Высокий. Подтянутый. Импозантный. С резкими чертами лица, впечатляющими бровями и тяжелым взглядом.
– Я думал, ты не придешь, – сказал он.
Карли поборола разочарование от такого негостеприимного приветствия. Так было всегда. Ей действительно следует перестать надеяться на большее.
– Это единственная причина, почему я была включена в список гостей? – спросила она.
Мышцы вокруг его глаз чуть напряглись.
– Если бы не хотел видеть тебя здесь, я бы не прислал приглашение.
– Ну, просто выглядело бы не очень, – она старалась говорить непосредственно, – если бы ты пригласил всех, кто работал на ток-шоу, кроме собственной дочери.
Он насторожился и нахмурился, посмотрев на ее слишком короткое платье. Ладно, с длиной она переборщила. Но ей больше не нужны доказательства его неодобрения. Конечно, отец почувствовал, что ее саркастический комментарий был вполне уместен.
– Сегодня ты превзошла даже саму себя, – сказал он. – Кто этот несчастный на сей раз?
Внутри у Карли все сжалось еще сильнее.
– Я без кавалера. – Она склонила голову. – Ты разочарован?
Губы отца презрительно вытянулись.
– Не могу сказать, что горю желанием познакомиться с очередным бездельником.
– Бездельником?
– Взгляни правде в глаза, Карли, – сказал он, осматривая зал, прежде чем перевести взгляд обратно на нее. – Ты должна более обдуманно подходить к выбору мужчин, прежде чем заводить с ними интрижки, или как вы, молодежь, это там сейчас называете.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Карли расправила плечи и ответила ровным тоном:
– Все парни, с которыми я встречалась, были порядочными людьми.
– Им всем не хватало амбиций.
– Я не выбираю бойфрендов, руководствуясь их амбициями в профессиональной сфере или размером банковского счета. – На самом деле эти качества отпугивали ее, и она с криками убегала в противоположном направлении. Хантер Филипс был единственным исключением.
В глазах отца читалось недовольство, и сердце Карли заныло.
– Котенок, ты слишком низко устанавливаешь планку.
– Может быть, это ты устанавливаешь ее слишком высоко? – возразила она.
В воздухе повисла напряженная пауза. Они смотрели друг на друга с опаской, и Карли снова задавалась вопросом, зачем она вообще пришла сюда.
Когда ее отец продолжил, в его тоне сквозило растерянное недоумение.
– Хуже всего то, что ты не испытываешь особых чувств к своим бойфрендам, как мне кажется. Ты просто перебираешь их, а потом удивляешься, почему в конце они так плохо с тобой обходятся.
– Вечеринка посвящена этой теме? – немного раздраженно спросила Карли. – Это предлог, чтобы вызвать меня сюда и допросить о любовной жизни?
– Печально, если я должен устраивать вечеринку, чтобы увидеться со своей собственной дочерью. – Он тяжело вздохнул. И Карли снова почувствовала себя ужасно. – Но что касается твоей личной жизни, – продолжал он, – ты уже взрослая. Твои партнеры меня не касаются.
– Это никогда не мешало тебе выражать свое мнение по этому поводу.
– Меня больше беспокоит твой профессиональный выбор.
Унижение и стыд захлестнули ее обжигающей волной.
– Давай, папа. Это же я. Говори без прикрас. – Карли подошла ближе. – Ты переживаешь, что я снова дам маху? Повторю прошлые ошибки? – Отец нахмурился, но ничего не сказал. Но Карли поняла все без слов. – Правда, есть и хорошие новости. Если я облажаюсь во второй раз, по крайней мере, это будет не твоя газета. Так что тебе не стоит беспокоиться о своей драгоценной репутации.
Карли была уволена по ее собственной вине, а не по желанию отца. Но ее все еще терзали сомнения о его роли в том ее разгроме.
Она посмотрела на отца и на этот раз не смогла сдержаться:
– Прошло три года, но я все еще не могу понять, приложил ли ты руку к моему увольнению или нет.
Лицо ее отца покраснело, и он подошел ближе.
– Черт побери, Карли, – сказал он. Время нежных прозвищ закончилось. – Твой шеф принял это решение. Неужели ты была настолько наивна, чтобы полагать, что все пройдет без последствий? – Он прищурился в недоумении, как будто все еще не мог понять, как она могла быть такой глупой. – Чтобы поверить, что Томас Уивер не использует тебя?
