Долли Нейл - Не прячься от судьбы
Обход гостей закончился там, где стоял Томас Мэлдон. Чак повернул Сесиль лицом к нему и отошел в сторону вместе с Эммой. Теперь Сеси предстоял разговор с человеком, который никогда не был ей приятен. Однако она, по крайней мере, знала его лучше, чем братьев Расби с их дружками. Том улыбался.
– Рад, что вы передумали.
– Джон умеет убеждать.
– Верно сказано. Впрочем, я не уверен, что слово «убеждать» вполне соответствует моему восприятию. Обычно Джо своим нажимом несколько переступает за пределы убеждения.
Мэлдон указал на вращающиеся кресла у окна.
– Не хотите ли сесть? Игроки уже выходят на поле.
Внизу на поде показались в беспорядке идущие игроки. Предстояла разминка. При виде такой знакомой красно-бело-оранжевой спортивной формы у Сесиль защемило в груди. Она заметила футболку с номером четырнадцать – это был Джон. Мэлдон предложил ей бинокль. Она приставила его к глазам, навела, поймав в фокус голову с шевелюрой цвета воронова крыла. Лицо Джона было четко и неестественно близко. Сеси почувствовала себя слегка виноватой, как будто подсматривала за ним или шпионила. Но разве можно так назвать это, если на него смотрят сейчас пятьдесят тысяч человек, успокоила она себя.
Способность Джона и Рори играть на глазах огромной, нередко враждебной толпы всегда оставалась выше ее понимания. Робин в известной мере актером был, и, хотя перед матчем страшно нервничал, на поле стадиона ему становилось лучше благодаря эмоциональной поддержке болельщиков. Видеть его выступающим перед такой массой людей и понять это для Сесиль было легко. Однако Джон в отличие от Робина лишен способности к лицедейству, ему не по душе играть на толпу, он не умеет заражаться энергией от беснующейся публики, чтобы заставить собственную кровь бежать быстрее. Он ведет себя на стадионе так, словно трибун не существует, а двадцать два спортсмена, в том числе и он сам, играют лишь для собственного удовольствия. Сеси постоянно изумлялась умению Джона сохранять спокойствие и не обращать внимания на то, что происходит вокруг…
Джон был центральным нападающим, и Сесиль взволнованно следила за ним, сжав руки, как она делала всегда при выступлениях Роби. Ей хотелось, чтобы Джон выступил хорошо и «Мустанги» выиграли, но больше всего ее беспокоило, чтобы он не получил травмы. Джон, как обычно, выступал превосходно, Сесиль с радостью отметила, что он свободно владеет рукой, локоть которой удалось вылечить; видимо, боли он не испытывал.
Товарищеские матчи, наподобие нынешнего, проходят, однако, без особого накала и треволнений. Тренеры выпускают на поле новичков по своему усмотрению, и смысл игры не столько в том, чтобы выиграть, сколько чтобы опробовать новые силы. После того как Джону выставили замену, Сеси потеряла всякий интерес к игре.
В какой-то момент в комнату вошла Мэри Браун, отозвала ее в сторону и снова проштудировала сценарий предстоящего вручения медали. За несколько минут до начала церемонии Чак и Гэрри спустились вместе с Сесиль под трибуны стадиона и долго шли мрачными бетонными коридорами, пока не добрались до раздевалок, затем, поднявшись на несколько ступеней, вступили в туннель, ведущий к выходу на поле. После полутемного туннеля свет прожекторов ослеплял, и Сеси долго щурилась, пока глаза не привыкли к яркому освещению. Она вместе с руководителями клуба отошла влево. Перерыв закончился, и игроки обеих команд, в своем воинственном облачении, прошли мимо, направляясь на арену. Участники церемонии собрались; Девон, который сегодня уже не должен был играть, замыкал строй «Мустангов». Он не потел со всеми, а остановился вместе с тренером Сойером у края поля. Тренер кивнул Сесиль. Джон потихоньку сказал:
– Привет.
Черные глаза гиганта вспыхнули. Его присутствие сильно волновало женщину, она видела, как он обрадовался встрече. Ощущение было такое, словно Джон поцеловал ее. Сесиль долго смотрела на него, не в силах отвести глаза. Она заметила любопытный взгляд Синди Фенн и приготовилась к тому, что вскоре вся Ассоциация жен загудит от сплетен. Такая же участь ждет и игроков команды. Сесиль не знала, как это воспримет Кью. Она оглянулась на него, такого огромного и незнакомого в спортивной форме, и с удовольствием отметила, что взгляд Джона по-прежнему обращен на нее. Вероятно, подумала она, он просто пропустит сплетни мимо ушей. Джон не обращал ровно никакого внимания на слухи, ажиотаж и злословие, как если бы их не существовало вовсе.
Подождав немного, Мэри шепнула что-то тренеру Сойеру, тот дал условный сигнал братьям Расби. Вся группа участников церемонии двинулась вдоль беговой дорожки к невысокой трибуне. По узким ступенькам они поднялись наверх и разместились согласно указаниям Мэри. На трибуне их дожидался человек, в котором Сесиль узнала представителя госпиталя Святого Мартина (она познакомилась с ним, когда репетировала церемонию). Первым вперед вышел Гэрри Расби и произнес высокопарную, но, к счастью, короткую речь о Робине By, его смерти и денежных средствах, собранных Ассоциацией жен. Синди Фенн вручила ему чек, а тот, в свою очередь, передал его главному врачу больницы; медик коротко поблагодарил собравшихся. Чак Расби зачитал надпись на мемориальной медали и вручил ее Сесиль. Та улыбнулась, кивнув, и высказала слова благодарности. Происходящее растрогало ее больше, чем она ожидала.
Сеси с удивлением увидела, что к микрофону подошел Джон. О его выступлении в сценарии ничего не упоминалось, не было его на репетиции накануне вечером. Джонни заговорил о своей дружбе с Робином, о взаимодействии между ними в игре. Под конец его голос сорвался, и он отступил назад. Сойер подошел к микрофону, произнес речь, отличавшуюся характерными для него краткостью и энергией. Он говорил о Роби как о выдающейся личности, талантливой и яркой, о его способности зажечь сердца игроков команды во имя победы или облегчить веселой шуткой горечь поражения.
– Он был великим спортсменом, одним из лучших, кого мне доводилось встречать, – закончил тренер. – Но мы утратили не только отличного спортсмена, мы лишились друга, человека, делавшего нашу жизнь богаче, потому что он жил среди нас. Никогда не будет другого Робина By, и в команде «Аризонские мустанги» никто не будет выступать под его номером. Футболка с номером восемьдесят всегда будет ассоциироваться с именем Рори.
Тренер повернулся к застывшей от волнения Сесиль. Грудь ее разрывалась от боли, слезы непрерывно катились из серо-голубых глаз. Искоса глянув, она увидела Джонни, который протягивал ей белую, слегка запачканную и измятую футболку с вышитой оранжевыми нитками гигантской цифрой восемьдесят. Дрожащими пальцами Сесиль взяла оставшуюся после мужа спортивную форму. В яростно сверкнувших глазах Джонни она заметила слезу. С трибун стадиона донесся гром аплодисментов, раздались крики. У Сесиль вырвалось из груди рыдание.
