Хеди Уилфер - Греховные сны
— Нет! — тут же воспротивилась Кандида, высвобождаясь из его объятий. — Я не ребенок. Я — взрослая женщина, и...
— И ты — моя жена! — резко напомнил Лоренс. — Ты, может, и не помнишь, что вышла за меня замуж, но наш брак все равно остается в силе.
— Мы разведемся...
— Не исключено, — коротко кивнул Лоренс. — Но что до меня, то, прежде чем официально расторгнуть наш брак, я бы хотел получить ответы на некоторые вопросы. Нам обоим необходимо во многом разобраться.
Кандида смущенно отвернулась. Голова все еще кружилась, перед глазами плыло — сказывались последствия неожиданного нервного срыва. Какай там срыв! Она просто растаяла, точно воск в огне! Те участки кожи, куда плеснуло кипятком, мучительно ныли, а ноги сделались точно ватные... Кандида помимо воли радовалась, что Лоренс решительно взял дело в свои руки.
— Ты в шоке, — решительно произнес он. — Подозреваю, что у нас обоих с нервами не все в порядке. Но наши проблемы мы можем разрешить только вместе. Я понятия не имею, отчего ты решила разорвать наш брак... И ты, похоже, тоже.
— Что значит «похоже»? — тут же ощетинилась Кандида. — Думаешь, я притворяюсь? Думаешь, я не хочу вспоминать? Думаешь...
Она умолкла, и на глазах у нее вновь выступили слезы. Кандида чувствовала себя совершенно разбитой и обессиленной как физически, так и духовно. Больше всего на свете ей сейчас хотелось свернуться клубочком под одеялом, спрятаться, отгородиться от травм и бед.
— И ожогом надо срочно заняться, — напомнил Лоренс.
— Оставь меня, со мной все в порядке, — беспомощно произнесла Кандида, отлично зная, что это неправда.
Ее поташнивало, перед глазами вспыхивали и гасли цветные искры. А в сознании звучал голос Лоренса и вырисовывалось его лицо, однако не такое, как сейчас. Сквозь полуобморочную одурь молодая женщина отчаянно стремилась поймать и удержать расплывчатый, тающий образ, но поздно — он уже исчез без следа.
Когда-то, впервые придя в себя после несчастного случая. Кандида с тоской размышляла: а суждено ли ей поправиться? Вдруг провалы в памяти означают, что мозг ее неизлечимо травмирован? Абигейл всеми силами пыталась разубедить и успокоить пациентку. Однако та до сих пор болезненно реагировала на все реальные и мнимые сбои своей психической деятельности. Не поэтому ли она с неохотой поступила в университет, не поэтому ли отказывалась работать на полную ставку?
И теперь, скользнув взглядом по руке, Кандида с удивлением обнаружила, что обожглась не на шутку... Вон уже и волдыри появились, а она ничегошеньки не заметила! Едва не теряя сознание, она обреченно кивнула в ответ на суровую отповедь Лоренса:
— Вот именно. Так что хватит спорить. Ты едешь со мною — и точка!
Дежурный врач в травматологическом отделении больницы заверил их в том, что ожоги не серьезны и что полуобморочное состояние Кандиды — это лишь последствия пережитого шока. Однако Лоренс потребовал, чтобы ей на всякий случай ввели болеутоляющие и седативные препараты.
И вот теперь машина направлялась к дому. В багажнике лежал чемодан с вещами Кандиды — за ними Лоренс заехал в коттедж на обратном пути из больницы. А их хозяйка дремала на пассажирском сиденье.
Хотя Лоренс ни за что бы в этом не сознался, ранимость и беспомощность жены затронули в его душе некую струну, якобы давно умолкшую. Именно поэтому он держался с Кандидой столь холодно и отстраненно, ведь в противном случае... Во взгляде молодой женщины читались испуг и вместе с тем трогательная гордость. Словом, прошлое вновь оживало в его памяти.
— Сиди спокойно, — коротко приказал он, когда машина притормозила у входа и Кандида взялась было за ручку дверцы.
— Я сама дойду, — запротестовала она.
Не ответив, Лоренс обошел машину кругом, открыл дверцу и подхватил жену на руки. Она попыталась вырваться, но тело ее тут же обмякло, все во власти апатии и слабости.
Дежурный врач в больнице уже готов был согласиться с Кандидой, горячо уверяющей, что ни в каких лекарствах не нуждается. Однако перед неумолимой решимостью Лоренса спасовал даже он. Так где уж ей, больной и беспомощной, противиться столь неодолимой силе! Так что Лоренс, не обращая внимания на еле заметные протесты, понес жену к дому. И уже по пути она почувствовала, как проваливается в желанное, мягко-пушистое, обволакивающее небытие.
Поскольку решение привезти жену домой пришло внезапно, под влиянием момента, Лоренс не успел приготовить для Кандиды отдельную комнату. Поэтому ему ничего не оставалось, как внести ее в собственную спальню и уложить на собственную широкую кровать. Затем он снял с нее верхнюю одежду и заботливо укутал пледом.
Кандида всегда отличалась хрупкостью сложения. Когда они познакомились, она еще не утратила трогательной угловатости юности. Но и теперь Лоренс с неудовольствием отметил, что в весе жена явно не прибавила. Какая она тоненькая, какая беззащитная!.. Однако же эти плавные округлости и изгибы принадлежат явно женщине, а не девочке-подростку.
Та Кандида, которую он помнил, отличалась здоровым аппетитом и по-детски радовалась всяческим вкусным вещам. Лоренс болезненно напрягся, вспомнив о том, что и сексуальный аппетит Кандиды был таким же простодушно-радостным и неуемным. И уж здесь-то он не заблуждался! Когда они в первый раз...
Лоренс вздрогнул. Есть в жизни воспоминания, навсегда погребенные под слоем пепла, возвращаться к ним неразумно и небезопасно. Известный эксперт по экологии на цыпочках вышел из спальни, спустился к себе в кабинет и вновь принялся за отчет, однако очень быстро понял, что таким простым способом от навязчивых мыслей не избавишься.
Раздраженно вздохнув, Лоренс поднялся, рывком распахнул доходящие до полу створки окна и вышел в сад. Да он ведет себя так, словно до сих пор ее любит! Но с какой стати? Не Кандида ли своими руками разрушила их счастье, их взаимную любовь! Он просто не может... не должен потакать собственным слабостям.
За годы, проведенные в разлуке, — более того, прошедшие под знаком предательства, — Лоренс усилием воли выжег в себе это треклятое чувство, и на место его пришло некое бесстрастное оцепенение. Но сегодня, прочтя в сапфирово-синих глазах боль и страх, он почувствовал, что защитная броня трещит по швам.
Осознание того, что Кандида едва не погибла, что-то разбередило в его душе, причем куда сильнее, нежели даже история с амнезией. Это не любовь, уверял себя Лоренс. В лучшем случае — жалость. Но даже зная это, не мог оградить себя от воспоминаний...
Он неохотно поднял взгляд к окну спальни. В этой комнате, на этой постели — его постели! — спала Кандида. Его жена... Его любимая...
