Кэрри Томас - Вновь с тобой
При виде окровавленного Марка Хилари Смолл даже вскрикнула от ужаса. Она осторожно обмыла его лицо и приложила к разбитому носу кусочек льда.
— Габби, возьми в морозилке весь лед и отвези Марка в больницу, — велела мать.
Марк отчаянно замотал головой — и тут же охнул от боли.
— Не надо… — промычал он.
— Нет, надо! — строго возразила Габби. — Вдруг у тебя сломан нос?
— Она права, — твердо сказала Хилари. — У тебя может быть сотрясение мозга. Уж лучше показаться врачу.
Габби потребовала у Марка ключи от его машины, помогла ему усесться на переднее сиденье, затем заняла место водителя и завела мотор. Она действовала автоматически и только в больнице, когда Марка увели на осмотр, наконец почувствовала, что выбилась из сил. Ей пришлось долго убеждать заботливую медсестру, что большое пятно на ее желтом свитере — чужая, а не ее кровь.
После рентгена Марк был возвращен ей живой и почти невредимый — только с пластырем на носу и злой как черт.
— Нет ни переломов, ни сотрясения мозга, но мистер Ленокс должен сегодня полежать в постели, и пару дней ему нельзя водить машину, — сообщила медсестра. — После этого он будет в полном порядке.
— Она что, решила, что у меня язык сломан? — раздраженно спросил Марк, когда они шли к машине.
Габби мило улыбнулась.
— Вовсе нет. Она просто заподозрила — и совершенно правильно заподозрила — что мужская гордость не позволит тебе рассказать мне о твоих болячках.
— Как же, сохранишь в такой компании мужскую гордость! — проворчал он и, с негодованием отвергнув помощь Габби, уселся в машину.
Когда Габби, сбросив скорость, свернула на извилистую подъездную аллею «Блу Пайнс», Марк помрачнел еще пуще.
— Я думал, ты везешь меня в «Стоунс».
— В таком-то состоянии? — фыркнула она. — Не глупи.
— Я вполне способен сам улечься в кровать!
— А в твоей сторожке есть кровать?
— Когда я ночую там, то сплю на диване, — помедлив, ответил он.
На том самом диване, где ты проводил свой маленький опыт, зло подумала Габби и твердо объявила:
— Сегодня ты никуда не поедешь. Погоди, сейчас я выйду из машины и помогу тебе выбраться.
Марк ее не послушал и, выйдя из джипа, тяжело облокотился о капот. Вид у него был — краше в гроб кладут.
— Да брось ты ради Бога! — сердито сказала Габби, взяв его за руку. — Пойдем. Мама наверняка захочет узнать, что с тобой, а мне еще нужно забрать из школы Ники и Люси. Можно взять твою машину?
— Как же я могу отказать? — проворчал он.
Габби проигнорировала его недовольство, встревоженная тем, что Марк опять позеленел.
— Тошнит?
— Нет, — солгал он, отирая со лба крупные капли пота.
Хилари вышла им навстречу и обеспокоенно оглядела Марка. Выслушав дочь, она твердо взяла пострадавшего за руку.
— Ники звонила и предупредила, что заночует у подруги, так что если ты, Габби, съездишь за Люси, я присмотрю за Марком.
— Мне бы посидеть немного, — пробормотал он невнятно, — а потом Габби отвезет меня в «Стоунс».
— Ну-ну. — Хилари усадила его в удобное мягкое кресло. — Посиди, отдохни, а там посмотрим.
Габби постояла, молча глядя на Марка, потом заметила, что мать не сводит взгляда с ее испачканного кровью свитера.
— Пойду переоденусь, — быстро сказала она. — Увидимся позже, Марк.
— Да, конечно, — согласился он, не открывая глаз. — Извините, что так вышло.
— Чепуха! — бодро отозвалась Хилари. — Ты ведь искал нашу собаку. Приготовлю-ка я чаю.
Когда мать вышла, Габби коснулась руки Марка.
— Как ты себя чувствуешь? Только говори правду.
— Голова кружится, — пробормотал он и, открыв глаза, в упор взглянул на Габби. — Знаешь, Габби, там, на плато, мне на секунду почудилось, что ты за меня испугалась.
— Конечно, испугалась. — Она слегка покраснела под его пристальным взглядом. — Ты ведь мог разбиться… из-за моей собаки.
— Ну да, из-за собаки. Кстати, о собаке. Что ты скажешь Люси?
— Правду, наверное.
— Бедняжка. Она будет вне себя от горя.
— Знаю. — Габби тяжело вздохнула.
Глаза Марка похолодели.
— Во всяком случае, Брокси не написал ей, что она ему больше не нужна.
Габби взглянула на него почти с ненавистью.
— Тебе так нравится сыпать мне соль на рану?
— Разумеется. Я ведь всего лишь человек.
— Я тоже!
— Да ну? — Марк устало прикрыл глаза. — Вот бы никогда не подумал.
11
Как и ожидалось, Люси была безутешна, когда Габби, осторожно подбирая выражения, сообщила ей о пропаже Брокси. Почти всю дорогу из школы девочка проплакала, и единственным лучиком света во мраке горя оказалось известие, что дома ее дожидается Марк. Стремясь убедить Люси, что взрослые предприняли все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы отыскать ее любимца, Габби рассказала о своих бесплодных поисках, а затем красочно описала, как отважно спускался со скалы Марк, чтобы поискать внизу Брокси.
— Понимаешь, Люси, — заключила она, уже подъезжая к дому, — Брокси сейчас, наверное, играет с другой собакой, и ему так весело, что совсем не хочется идти домой. Он скоро вернется. Вот увидишь.
Девочку эти слова не слишком-то убедили, и, едва машина затормозила перед домом, Люси опрометью бросилась к Хилари. Когда ее утихомирили, сняли с нее шапочку и куртку, малышка тотчас огляделась, нахмурилась и гневно сверкнула глазами на Габби.
— А ты говорила, что здесь будет Марк!
— Так оно и есть, — заверила ее Хилари, — но он сейчас отдыхает в комнате Чармиан. Он сильно ушиб голову, когда лазил по скале, и я уговорила его лечь в кровать.
Габби воззрилась на мать с почти священным трепетом.
— Господи, да как тебе это удалось?
— Я знаю волшебное слово. — Хилари улыбнулась. — Но, по правде говоря, Марк к тому времени так ужасно себя чувствовал, что уже не в силах был спорить.
— Можно мне его повидать? — живо спросила Люси.
— Сладкая моя, Марк сейчас спит. Навестишь его потом, после того как выпьешь чаю и сделаешь уроки.
Девочка тяжело вздохнула и с надеждой покосилась на Габби.
— Ты мне поможешь сделать арифметику?
Какой суровый урок смирения получила в этот день Габби! Сидеть в кухне, пить чай с матерью и утешать несчастную Люси — и это когда все ее существо рвалось наверх, к Марку! Да, глупо было думать, что ей удалось заглушить в себе прежние чувства. Семь лет прошло или семьдесят — какая разница! Все эти годы, проведенные вдали от дома, Габби обманывала себя, считая, что ее любовь к Марку Леноксу умерла в тот злосчастный день. И вот, стоило ей лишь на миг подумать, что Марк сорвется со скалы, — и давние чувства вспыхнули с новой силой.
