Кейт Харди - Требуй невозможного
И вдруг ей в голову пришла еще более неприятная мысль.
— Когда это было?
— Не важно.
— Не уверена.
Ксавьер так долго молчал, что она думала, он не ответит, потом он посмотрел ей прямо в глаза:
— Десять лет назад.
У нее внутри все перевернулось.
— После моего отъезда в Лондон?
— На следующий день после того, как Ги стукнуло восемнадцать.
День рождения Ги был в сентябре, перед самым урожаем. Аллегру пригласили на эту вечеринку, но прийти она не смогла, потому что она как раз подыскивала себе жилье на время учебы в Лондоне. То есть все это произошло как раз тогда, когда Ксавьер должен был выйти в Париже на новую работу…
Ей просто необходимо было знать правду.
— Когда я позвонила тебе и попросила приехать в Лондон, побыть со мной, ты был не в Париже?
— Нет, — признался Ксавьер. — Я не мог оставить папу в такой ситуации. Уход Шанталь поверг его в отчаяние, Элли. Она разбила ему сердце. Я наконец-то заставил его все мне рассказать о проблемах на винограднике, именно поэтому он и не уделял ей достаточно внимания. Ему нужна была моя поддержка.
— И ты пожертвовал своей работой в Париже.
Он едва заметно пожал плечами:
— Я всегда знал, что вернусь сюда, когда папа соберется на пенсию. А так я просто сделал это немного раньше.
Она прикусила губу:
— А Гарри знал?
— Да. Он стал партнером папы через несколько месяцев. Он тебе не сказал?
Она покачала головой:
— Я сказала ему, что мы с тобой расстались. Он сказал, я слишком на тебя давлю, и мы еще слишком молоды, и я должна дать тебе больше свободы.
— И тогда ты с ним поссорилась?
Она кивнула.
— Из-за меня.
— Ксав, если бы я только знала, что происходит… Но у меня было такое ощущение, что все меня поучают. Гарри… и ты тоже. Ты фактически сказал мне, что у нас с тобой была интрижка на каникулах, ты слишком занят и не можешь со мной видеться. Я думала, ты встретил другую женщину.
— У нас с тобой была не интрижка на каникулах. Я правда был слишком занят и не мог приехать в Лондон. Я работал вместе с папой, чтобы не дать винограднику пойти ко дну. И дело было не только в нас, Элли, а во всех тех людях, которые на нас работали, которым мы платили зарплату, ведь они от нас зависели. Мы не могли их подвести.
— Почему ты не рассказал мне, что здесь происходит, Ксав? — В душе Аллегры боролись сожаление и злоба. Она так жалела, что у нее не было возможности его поддержать. И злилась на то, что он не доверял ей в полной мере и ничего не сказал.
Ксавьер вздохнул:
— Наверное, потому, что мне было стыдно. Я не хотел, чтобы ты знала, что моя мать сбежала и что у нас финансовые сложности.
— Я бы поняла, Ксав. — Она тяжело сглотнула. — Если бы ты мне рассказал — да, я не смогла бы ничем тебе практически помочь, но я бы тебя поддержала. Я могла бы тебя выслушать. И если бы ты мне сказал, что я тебе нужна, я бы вернулась. Я была бы рядом, держала тебя за руку. Твоя жизнь лежала в руинах, и вместо того, чтобы тебе помочь, я тебя бросила. Ты меня, наверное, просто ненавидел.
— Да, — признал Ксавьер. — Я думал, ты подвела меня так же, как Шанталь — моего отца. Мне только и нужно было, что чуть-чуть времени, чтобы собраться с мыслями, а ты заладила про то, когда же я приеду тебя повидать. Может, я сорвался тогда и был с тобой резок, но я этого не хотел. — Он помолчал. — Ты правда думала, что у меня кто-то есть?
— Ну да… — Аллегра провела рукой по волосам. — Я не могла больше ничем для себя объяснить, почему ты вдруг стал так холоден со мной. Ксав, мне было восемнадцать. И мне еще нужно было вырасти. Я хотела стать хозяйкой своей жизни. Я думала, что не нужна тебе. Во мне говорила гордость — я хотела сама прекратить отношения, а не ждать, пока меня бросят.
— То есть ты меня тоже ненавидела.
— Какое-то время. — Она прикусила губу. — Но я не хотела, чтобы между нами все кончилось. — Слезы щекотали ей глаза. — Ксав, тем летом я думала, что все мои мечты сбылись. Я думала, мы… — Она со свистом втянула воздух в грудь. Нет. Не могла она в этом признаться.
— Мы — что? — спросил он хриплым от нахлынувших эмоций голосом.
— Не важно.
— Не уверен, — сказал он, повторив то, что она сказала ему раньше.
— Когда я закончила школу, я думала, мы… поженимся.
— Я тоже. Я собирался сделать тебе предложение на Рождество, — сказал Ксавьер. — В Париже. Я собирался продать машину, купить тебе роскошное кольцо, повести тебя на вершину Эйфелевой башни и предложить тебе руку и сердце.
Она смотрела на него и видела — он говорит правду. Он любил ее не меньше, чем она его.
— Знаешь, мне бы хватило кольца с рынка, — сказала она. — Мне нужен был только ты.
Он вздохнул:
— И как мы могли так ошибиться?
— Я неправильно тебя поняла. Я была совсем еще юной. Но я бы никогда не сделала тебе больно, Ксав. Ни за что на свете.
— А я никогда не хотел тебя отталкивать. Наверное, мне тоже нужно было еще немного подрасти.
— Если бы только мы тогда по-настоящему поговорили… Но прошлое не изменишь. — Ей так хотелось взять его за руку, но на его лице все еще отражалась горечь, и она сдержалась. — Ты видишься с матерью?
— Изредка. Мне очень трудно было ее простить. Папа так ее любил. Для него потерять ее было все равно что потерять частичку самого себя.
— И она вышла замуж за того человека?
Ксавьер покачал головой:
— Этот ее роман долго не продлился. Как и три последующих.
— А твой папа принял бы ее обратно?
— Ни секунды бы не сомневался. Он был влюблен в нее до самой своей смерти. Ему нужна была только Шанталь. — Ксавьер с горечью улыбнулся. — У Лефевров это в роду. Они всегда влюбляются не в тех женщин.
От этих его слов ей стало больно, ведь это не было правдой.
— У нас с тобой все было как надо много лет назад.
— Может. А может, и нет. Мы с тобой долго вместе не продержались.
Возразить ей было нечего. Десять лет разлуки красноречиво свидетельствовали о его правоте.
— Папа с головой ушел в работу. Я от него не отставал. Я просто не задумывался тогда о том, что он настолько меня старше, что ему нужно было притормозить. Пока у него не случился инфаркт.
Он винит себя в болезни своего отца?
— Ксав, ты в этом не виноват.
— Он так и сказал. И Ги. Но очень уж было на то похоже. Я позвонил Шанталь, когда папа был в больнице, спросил, не придет ли она его навестить. Она сказала, что подумает. — Ксавьер отвел взгляд. — Не знаю, пришла бы она или нет, но он умер прежде, чем она решила, что ей делать.
— Как это печально… — Теперь ясно, почему он отгородился от всего мира. У него остался только виноградник и Ги.
