Люси Гордон - Дэниел и его дочь
Дэниел, ни секунды не колеблясь, придвинул свободный стул и с приветливой улыбкой предложил женщине сесть. Зная, как он утомлен, Ли по достоинству оценила его самообладание.
— Рассказывайте! — предложил Дэниел.
История оказалась душераздирающей и в то же время банальной. Ровно год назад муж миссис Миры Хэллам был сбит пьяным водителем и погиб. Водитель был оштрафован всего на двести пятьдесят фунтов.
— Выходит, — в слезах говорила миссис Мира Хэллам, — что мой муж большего не стоил. Будь виновник наказан строже, это, конечно, не возвратило бы мне Фредди, но было бы справедливо. А так… Сейчас я хочу одного — поведать о случившемся людям. Люди должны узнать всю правду. И сказать ее им можете вы в вашем ток-шоу.
У Ли сердце разрывалось от жалости к старухе. Миссис Хэллам повторила свой рассказ с начала до конца. Дэниел слушал, не выказывая ни малейшего нетерпения. Даже когда она слово в слово повторила все в третий раз, он оставался вежливым и доброжелательным.
— Знаете что, — он вынул из кармана записную книжку, — дайте мне номер вашего телефона. Я недавно затрагивал в телевизионной передаче эту тему, повториться в ближайшее время не смогу, а вот написать — с удовольствием. Позвоню вам через несколько дней, и вы сообщите все необходимые подробности.
— Не знаю, как вас и благодарить. Вы так добры.
— Я бы хотел сделать куда больше.
— Но вы хотя бы выслушали — и то у меня на душе полегчало. Единственное, что я могу сделать для Фредди, — это рассказать его печальную историю.
Дэниел подозвал официанта и попросил три кофе.
— Я вас оставлю на несколько минут, — сказал он, вставая. — Пойду расплачусь за номера, чтобы утром не тратить драгоценного времени.
— Боюсь, я наскучила вам своей болтовней, — сказала старушка, когда Дэниел ушел. — Ни о чем другом сейчас не могу думать — на будущей неделе годовщина нашей свадьбы. Пятьдесят первая.
— О Боже! — воскликнула Ли. — Вы хотите сказать, что он погиб незадолго до вашей золотой свадьбы?
— Вот именно. Мы оба с нетерпением ожидали золотой свадьбы, и я к этому дню готовила ему сюрприз. Он все старался узнать — какой. Мне надоело от него таиться, и я отправила его в пивную. Он послушался, пошел и… обратно не вернулся.
Ли смотрела на бедняжку сквозь слезы и ни слова не могла произнести.
— Никогда себе этого не прощу, — сказала миссис Хэллам. — Все мои мысли были только о завтрашнем дне. Зато теперь я твердо знаю: главное — сегодня. Но поздно. И всегда-то мы так.
Прошло несколько часов, а Ли все не засыпала. Из головы не шли слова старухи: «Все мои мысли были только о завтрашнем дне… главное — сегодня».
Бренда сказала: «Остается надеяться, что ты в ближайшее время выйдешь замуж за ее отца и окажешь на нее благотворное влияние».
Если бы она вышла за него замуж, когда он сделал ей первое предложение, то могла бы предотвратить нынешнюю беду. Но она отвернулась от Дэниела, и он в результате, не получая помощи ни от кого, делал одну ошибку за другой.
В конце концов Ли поднялась, накинула халатик и вышла в коридор. Комната Дэниела была рядом, и она вошла без стука, уверенная, что он не спит.
Дэниел сидел у окна. Он повернулся и уставился на Ли.
— Я пришла, чтобы кое-что сказать тебе, — начала она, но слова застряли у нее в горле. А как билось сердце! — Я люблю тебя, — прошептала она, и в ту же секунду его руки благодарно обвились вокруг ее талии.
Он положил голову ей на грудь, она нежно погладила его по волосам.
— Идем, любовь моя, — прошептала Ли, беря Дэниела за руку и ведя к кровати. Когда, утолив первый зов страсти, они обнялись, он прижал ее к себе с такой силой, словно хотел этим показать, что больше никогда не отпустит.
— Теперь я знаю всю правду о себе, — мрачно заявил он. — И она малоприятна. Я болван и сам оттолкнул Фиби от себя. Если она испортит себе жизнь, виноват буду я один. Помоги мне, Ли!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ли разбудил шум льющейся воды. Ага, Дэниел принимает душ. Она потянулась и зевнула. На душе у нее было спокойно и хорошо, как никогда.
Зазвонил телефон. Вспомнив, что Дэниел просил дежурного разбудить их, она сонным голосом сказала в трубку: «Благодарю вас».
— Дэниела Рейфа, пожалуйста! — холодно произнес женский голос. Ли мигом проснулась.
— Сейчас он не может подойти.
Женщина на том конце провода раздраженно хмыкнула.
— Вечная история. Когда он нужен, его нет на месте.
— Простите, с кем я говорю?
— Меня зовут Кэролайн Дженкинс. Он оставил сообщение на автоответчике, просил позвонить. Передайте ему пожалуйста, что я нахожусь по телефону: три, семь, девять…
— Минуточку. Возьму карандаш. Итак, три, семь, девять…
Кэролайн Дженкинс диктовала номер так медленно, словно имела дело с человеком слабоумным.
— Я пробуду здесь еще час. Обязательно передайте ему!
Положив трубку, Ли в недоумении смотрела на телефон, пока ее не осенило.
— Милостивый Боже! — воскликнула она. — Кэролайн! Да ведь это же мать Фиби.
Дэниел, обернутый полотенцем, вышел из ванной.
— Звонила Кэролайн. Говорит, ты оставил ей сообщение на автоответчике.
— Сперва позвонила она и оставила сообщение на моем автоответчике. Я вечером соединился с ней, но ее не оказалось дома, и тогда уже я, в свою очередь, оставил сообщение.
И он принялся крутить диск, набирая номер.
— Мне выйти?
— Зачем? Чтобы я мог откровенно поговорить с женщиной, которую более двух лет в глаза не видел? Останься, дорогая. Ты мне нужна… Привет, Кэролайн. Говорит Дэниел. По какому поводу ты звонила? — Из трубки вырвался визгливый женский голос, быстро-быстро что-то произносивший. Дэниел слушал, скривившись. — Да, видел, черт побери! — прорвался он наконец сквозь бурный поток речи. — Закрыв рукой микрофон, он повернулся к Ли. — Кто-то показал ей заметку о Фиби, и она из себя выходит… Не надо читать ее мне, Кэролайн. Я и сам ее читал.
Тут он вздохнул и приложил трубку к уху Ли. Она услышала, как Кэролайн медленно, с чувством, выделяя голосом некоторые выражения, зачитывает заметку из «Женщин мира».
— Как ты мог допустить такое?! — взвизгнула она.
Дэниел горестно вздохнул.
— Как мог допустить? — прорычал он наконец, — Как мог допустить? Слушай меня, Кэролайн. Я ничего не «допускал». Это произошло, потому что должно было произойти. И знаешь, что я тебе скажу? Я доволен. Я всегда гордился тем, что наша дочка умница, а сейчас горжусь еще и тем, что она красавица. И она не только умная и красивая, но и в состоянии сама распорядиться своей жизнью, а не ждать, пока это сделаем мы. Последним я горжусь более всего.
