Дана Хадсон - Мелкая знаменитость
Прежде Софи никогда не замечала за собой таких неистовых желаний. Конечно, порой ей хотелось то одного, то другого, но, чтоб в крови кипело настоящее пламя, такого не бывало! Неужто этот тип разбудил в ней незнакомого ей человека, никакого отношения к ней, уравновешенной и добропорядочной Софи Фокс, не имеющего? А может, она всегда была такой вспыльчивой и горячей, просто в ее размеренной и однообразной жизни не представлялось случая эти качества проявить?
Она попыталась представить, как в таком тоне говорит с родными, и не смогла. Мама и папа всегда были сдержанными и терпимыми. И никогда не повышали голос. Правда, ей иногда казалось, что за терпимостью скрывалось равнодушие, но, скорее всего, это ей просто казалось. Родители всегда помогали всем, кто обращался к ним за помощью. Но, может быть, они делали это не по велению души, а просто потому, что так принято?
Закончив гаммы, она перешла к своей партии. Скрипка звучала, как обычно, и Софи расслабилась, стараясь не сбиться и не сфальшивить. Она прикрыла глаза, вслушиваясь в однообразное звучание скрипки, и с отчаянием понимала, что настоящим виртуозом ей никогда не стать, хоть лопни она от усердия.
Вайдел слушал ее игру, думая то же самое. Скрипка звучало попросту деревянно. Софи права: ее место третий ряд, и никогда ближе. Жаль, она так старается. Но неужели она не может найти ничего, что подходило бы ей больше?
Она закончила и недовольно поморщилась.
– Ну, как? – спросила это просто для проформы, уверенная, что он скажет какую-нибудь гадость.
– Тебе надо выйти замуж! – неожиданно сообщил он с видом предельной откровенности. – Тогда ты, как твоя умная матушка, сможешь говорить всем своим знакомым, что пожертвовала блистательной карьерой ради семьи.
– Тебе не понравилось, как я играю? – коварно спросила она.
– Это не игра, это пиликанье, – честно ответил Вайдел. – Играть ты не умеешь.
Софи всунула ему в руки скрипку.
– Ну, попробуй-ка ты! Думаю, ты сейчас научишь меня, как нужно правильно играть на скрипке.
Вайдел неуверенно взял скрипку. Он многократно видел, как на ней играют, но никогда не пробовал сам. Но он обладал абсолютным слухом и не раз убеждался, что ему покоряются самые разные инструменты. И, кроме того, он прекрасно играл на гитаре, и на шестиструнной, и на семиструнной. А здесь вместо пальцев смычок, вот и вся разница.
Встал, осторожно пристроил скрипку под подбородком и взял первые ноты. Прошелся по всем ладам, выяснил, что и как звучит, и принялся играть то же, что только что играла Софи.
Софи, так же вальяжно развалившаяся в том же кресле, где до этого сидел Вайдел, оторопела. Она замерла, не веря своим ушам. Он играл так, будто был гением. Если бы так могла играть она, давно бы стала первой скрипкой.
Едва он прервался, как она заявила:
– Ты самый большой врун, каких я знала! Ты давно занимаешься скрипкой, и просто морочишь мне голову!
Он засмеялся.
– Я сейчас взял ее в руки впервые в жизни. Но, чтоб тебя утешить, скажу: так получается со всеми инструментами. Просто у меня абсолютный слух.
Она поразилась еще больше.
– У тебя абсолютный слух, а ты работаешь водопроводчиком? Это же преступление!
– Это честная работа, мэм! – запротестовал Вайдел. – Что вы против нее имеете? Уж вы-то должны быть этому вдвойне благодарны!
– А я думаю, сэр, – она подчеркнула это неуместное обращение, – что вы зарываете свой талант в землю.
– А я думаю, мэм, что разного рода мелких знаменитостей развелось видимо-невидимо, а хороших водопроводчиков вроде меня – мало! – гордо заявил Вайдел.
Софи посмотрела на рояль.
– А на рояле ты играл?
– На рояле нет. Но на пианино приходилось. Насколько я знаю, это одно и тоже.
– Сыграй! – скомандовала Софи.
– Опомнись! На часы посмотри! Полночь уже!
– Ерунда! Играй! – и Софи включила свет над роялем.
Пожав плечами, Вайдел открыл крышку и сел на круглый полированный стульчик. Дома у него был такой же, но мягкий. Этот был твердый, старинный и не слишком удобный. Начал играть попурри из своих собственных песен.
– Странно, где-то я это уже слышала, – удивленно заметила Софи. – Что ты играешь?
– Мелодии из разных песенок. Слышал по радио.
– Тебе нужно обязательно показаться в консерватории! – сделала вывод Софи. – Если хочешь, я договорюсь со своим профессором.
– Не хочу. Если бы хотел, я бы ее давно закончил. Мне в моей работе консерватории ни к чему. Скучно это. Я – вольный художник.
– Ты что, еще и рисуешь к тому же? – от ужаса Софи машинально прижала руки в груди, будто хотела защититься от обилия его талантов.
Вайдел озадачился.
– Никогда не пробовал. – Это было истинной правдой. – Но, думаю, что смогу. Сейчас такие картины рисуют художники, что каким боком ее не поставь, все будет верно!
– Но ты же дальтоник? Или нет?
Вайдел элегантно ушел от ответа:
– А кого это волнует, скажи мне? Вот черный квадрат Малевича не помнишь, какого цвета?
Софи измождено откинулась на спинку кресла.
– Все, баста! Я спать хочу!
– И что, без меня? – прикинувшись огорченным, Вайдел внимательно следил за ее реакцией.
В ответ Софи зевнула.
– Я спать хочу! Если вдруг захочется с кем-нибудь переспать, я найду желающих, не беспокойся.
– Я желающий! – Вайдел подошел к ней вплотную и поднял с кресла. – И чтоб без конкурентов!
– Ты им в лоб дашь? – заинтересованно поинтересовалась Софи, у которой мгновенно пропал весь сон.
– Почему именно в лоб? – удивился узости ее пристрастий Вайдел. – А в нос уже нельзя?
– Это некрасиво. Ты им нос наверняка разобьешь, а это кровь. Кровь я не выношу.
– Ну, и неженка же ты! – возмутился Вайдел. – Вот черт дернул с тобой связаться!
– Я и не просила тебя со мной связываться, – натужно возмутилась Софи. – И вообще, иди-ка ты к себе! Не то я все-таки договорюсь со своим профессором, и он обязательно заставит тебя учиться в консерватории! И ты станешь музыкантом, а не водопроводчиком!
От этой страшной угрозы Вайдел потерял способность к сопротивлению, и вмиг оказался ловко выставлен наружу. Укоризненно покачал головой перед запертой дверью и вышел во двор. Настойчивый дождь не унимался. Спасаясь от лившей за воротник холодной воды, Вайдел проскочил до своего подъезда на сверхвысокой скорости.
Интересно, что думают охранники, наблюдающие за камерами слежения. Что он сошел с ума? Он и сам это подозревает. Зачем он каждый день мотается черт-те куда с этой несносной девицей? Конечно, с ней весело, она забавная, но он не хочет сложностей в своей жизни. А с ней у него их будет даже не море, а океан.
Но надо честно признать, что его к ней тянет, и тянет сильно. Он не кривил душой, когда сказал, что хочет у нее остаться. Но Софи не оценила его страстный порыв, и это было досадно, потому что в последний раз он связывался с девицей лет сто назад. Она оказалась глупой и жадной, что надолго отвратило его от всех девиц вместе взятых.
