Карен Поттер - Нежданный отец
Дженни смотрела на него. Ее глаза были большими и влажными, они потемнели и стали цвета аметиста. Похоже, она прочитала его мысли. Если и была на свете женщина, достойная его поцелуев, то это была Дженни Эймс. Он притянул ее к себе.
— Знаешь, — задумчиво произнес он, продолжая смотреть ей в глаза. — Клянусь, если я поцелую тебя сейчас, ты будешь малиново-шоколадная на вкус.
— Хочешь попробовать? — Она смотрела на него с вызовом. Прежде такого не было. Она играла с ним, и ему это нравилось. — Если ты играешь, то я тоже. — Она обольстительно улыбнулась ему. — Это, конечно, не лифт в твоем офисе, но можно попробовать.
Мэтт наклонился к ней, продолжая смотреть в ее глаза.
— Это ты, Дженни? Я начинаю думать, что тебя похитили инопланетяне и оставили в твоей оболочке вампиршу.
Она рассмеялась и поднялась на ноги.
— Давай отложим эксперименты на потом. Здесь слишком много зрителей. — Она выразительно взглянула на толпу у стойки.
Когда они подъехали к дому, Мэтт помог ей выйти из машины и проводил до двери. Он взял у нее ключ и открыл дверь.
— Тебе понравился сегодняшний вечер?
— Конечно. Мороженое, сон и счастливый смех — после этого чувствуешь себя на вершине блаженства.
— Точно. — Мэтт застегнул куртку и поднял воротник.
Дженни наблюдала за каждым его движением, пытаясь понять, не передумал ли он, не решил ли просто пожелать ей спокойной ночи и уйти. Ее уже охватило разочарование, и тут он вдруг обнял ее и поцеловал.
Дженни думала, что уже знает поцелуи Мэтта, но она ошибалась. В этот вечер к нежности примешивалась нотка отчаяния. Он целовал ее медленно, пробовал на вкус, и она была намного вкуснее, чем мороженое, которое они ели.
Их взгляды встретились, и Дженни почувствовала, как тонет в теплом шоколаде его глаз.
— Я могу войти?
— Нет.
Он снова обнял ее, нежно и настойчиво одновременно. Его поцелуи были более убедительными, чем слова, но Дженни не сдалась.
Если она впустит его, память о нем никогда не покинет ни ее дом, ни ее сердце.
— Я так хочу быть с тобой.
Он поцеловал ее еще раз, потом снова прошептал слова надежды. Он коснулся губами ее век, затем щек, потом подбородка и стал опускаться ниже по шее.
— Поедем ко мне.
— Зачем?
— Я хочу тебя.
— Нет, Мэтт. Это слишком важный шаг для меня. Мне хорошо с тобой, но я пока не уверена в своих чувствах.
Он закрыл глаза и вздохнул.
— Я не хотел прикасаться к тебе сегодня. Я собирался ждать, когда ты сама придешь ко мне. — В его глазах пылал огонь. — Я знал, что ты не готова. Но будешь ли ты готова когда-нибудь?
Дженни промолчала. Мэтт отстранился от нее, и тепло рассеялось. Она завернулась в свою накидку.
— Забыл сказать, — произнес он почти равнодушно. — У тебя встреча с Даниелем Уилсоном завтра в восемь утра. Мы заедем за тобой в семь тридцать.
— Я буду готова.
Мэтт снова сделал шаг вперед, но на этот раз он просто поцеловал ее в лоб.
— Иди в дом, — скомандовал он.
— До завтра, — прошептала Дженни и исчезла за дверью.
Мэтт сел в машину и положил голову на руль. Его тело было напряжено, словно тетива. Что творила с ним эта женщина, если он чувствовал себя как несдержанный подросток?
— Как я хотел бы, чтобы ты был рядом, отец! Мне нужен твой совет.
«Если тебе что-то действительно нужно, умей ждать, Мэтт», — эти слова прозвучали и в его голове, и в его сердце. Отец никогда не бросал Мэтта. Он чувствовал присутствие отца, чувствовал его любовь.
«Делай так, как велит тебе сердце, и ты никогда не ошибешься».
Сколько раз отец говорил ему, что ответы на все вопросы нужно искать в самом себе! Хотя отец умер прежде, чем Мэтт начал интересоваться девушками, они много говорили на серьезные темы. О том, что значит быть мужчиной.
Он встречался и с более красивыми женщинами, но ни одна из них не привлекала его так, как Дженни. Все журналы называли Кристал самой прекрасной женщиной в мире. Оглядываясь назад, Мэтт понимал, что он искал секс, а не эмоциональную близость. Он удивлялся тому, что когда-то хотел жениться на этой женщине и иметь от нее детей.
С Дженни все было по-другому. Ее главная красота была спрятана внутри. Она любила людей и старалась заботиться о них. Она хотела детей, и ее не волновало, как это отразится на ее фигуре.
И она потрясающе целовалась.
С Кристал он ждал ночей.
С Дженни он думал о будущем.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мэтт трепетал, глядя на свою маленькую дочку. Его восхищали ее крохотные пальчики, ее круглые коленки, ее глазки, смотревшие на него с экрана прибора.
Дэн Уилсон стоял рядом.
— Ты в первый раз видишь сонограмму? — спросил он.
— В первый. Кажется, что камера у Дженни в животе.
— Новые технологии постоянно совершают переворот в медицине. — Он повернулся к Дженни. — Все нормально?
— Все прекрасно, — спокойно ответила она, не отрывая глаз от монитора. — Спасибо.
— Я рад. Вы здоровы, и теперь видите, что и ребенок ваш здоров.
Он собрался уходить.
— Лаборант все уберет. Если у вас есть вопросы, спрашивайте. Я бы хотел осматривать вас каждую неделю.
Дженни не отрывала глаз от сонограммы, а Мэтт продолжал смотреть на Дженни.
Мать его ребенка сегодня открылась ему с новой стороны. Наблюдая за ней в этот интимный момент, он узнал больше, чем из их общения.
Он почувствовал себя посторонним, чужим в момент контакта матери и дочери.
Его охватило отчаяние. Намеренье Дженни жить без мужчины было не праздным желанием, оно подтверждалось биением жизни внутри нее.
В душе у него воцарился холод. Мэтт знал, что без этих двух прекрасных женщин ему никогда не согреться.
Мэтт стоял у Дженни за спиной, но она чувствовала, как он вдруг отдалился от нее после того, как ушел доктор. Казалось, он не хочет с ней разговаривать. Может, это потому, что ребенок оказался девочкой.
Поначалу он пришел в восторг, увидев Лекси на экране, но, когда они стали пересчитывать ее пальчики и рассматривать другие крошечные части тела, Мэтт отстранился и стал подозрительно спокойным.
Ничто не беспокоило Дженни больше, чем задумчивый Мэтт. Какой план возникает в его красивой голове?
Дженни удивилась, когда Мэтт встал, подошел к ней и взял ее руку. Она прижала их сплетенные руки к животу.
— Разве она не самый красивый ребенок на свете? Я уверена, Голливуд начнет охотиться за ней прежде, чем она вырастет из пеленок.
— Я бы предпочел, чтобы у нее было нормальное детство дома, рядом с родителями.
