Кейтлин Крюс - Скандальная наследница
Их отношения продолжались бы еще какое-то время, если бы она могла игнорировать его отношение к ней. Если бы могла терпеть его оскорбления или притворяться, что они ей безразличны.
Ее пугало то, что она всерьез рассматривала эту возможность. Большая ее часть хотела снова лечь в постель и прижаться к нему. Терпеть любые оскорбления ради того, чтобы побыть с ним еще какое-то время.
Но, разумеется, она не могла остаться. Может, она и не верит в себя, но знает, что должна, и хочет этого.
Ларисса долго сидела неподвижно, словно парализованная. Она твердо знала, что должна сделать, пусть даже против своего желания. Джек ее не остановит. Он крепко спит.
Она не позволила себе посмотреть на него снова, но в этом не было необходимости. Ее мозг сам рисовал всевозможные картины. Она увидела потемневшие от страсти глаза Джека. Вспомнила нежные прикосновения его рук и страстные поцелуи. Его жестокость и его доброту.
Хватит ли ей мужества, чтобы снова от него уйти? У нее нет выбора. Джек Саттон представляет для нее самую большую опасность из всех, с которыми она когда-либо сталкивалась. Она не могла сказать почему. Она знала только, что ей нужно спасаться бегством, несмотря на то что ее тело жаждет его.
Она помнила, как пять лет назад выскользнула из его квартиры, пока он принимал душ, и села на ближайший самолет до Европы. Оттуда она сразу отправилась на Мальдивы. К тому времени, когда она спустя несколько недель вернулась домой, Джек уже перестал ее искать. Она сказала себе, что именно это ей и было нужно. Затем она убедила себя, что ей следует принять предложение Тео. Что тот уик-энд с Джеком не имеет никакого значения. Но в глубине души она всегда знала правду.
Джек представляет для нее слишком большую опасность. Он единственный мужчина, в которого она влюбилась по-настоящему за всю свою жизнь, но он никогда не будет принадлежать ей душой и телом. Она поняла это еще пять лет назад и, запаниковав, сбежала.
Сейчас ей было еще хуже, чем тогда, потому что она увидела, как все могло бы у них быть. Увидела все то, чего никогда не знала. Уютный дом, созданный для большой дружной семьи. Уединенный остров, где нет папарацци. Их с Джеком, таких, какие они есть, а не таких, какими их хотели видеть окружающие.
Ларисса позволила себе немного помечтать. Если бы только ее жизнь не была такой сложной. Если бы только Джек не был так решительно настроен выполнить требование своего деда. Если бы только она могла стать другой, чтобы Джек ею гордился, а не стыдился ее.
Если бы только он не считал ее шлюхой.
Ларисса глубоко вдохнула. Выдох был больше похож на всхлипывание.
На этот раз она точно знала, от чего отказывается, поэтому ступора не было. Боль разлилась по ее телу, и ей казалось, что она вот-вот в ней захлебнется.
Часть ее по-прежнему сделала бы что угодно, притворилась бы кем угодно, лишь бы избавиться от этой боли.
Но благодаря Джеку, который пробудил внутри ее ураган чувств, она поняла, что заслуживает лучшего. Восемь месяцев назад ей было бы все равно, если кто-то сказал, что ненавидит ее, но той Лариссы больше нет. Она пока не знает, что собой представляет новая Ларисса, но впервые с того момента, как она вышла из комы, ей захотелось узнать, кем она хочет быть. И она больше не испытывает отвращения к самой себе. Разве может она остаться с человеком, который ее презирает? Нет, она не может себя добровольно на это обречь.
Тихо одевшись при бледном свете ноябрьской луны, она быстро сложила свои немногочисленные вещи в дорожную сумку и все-таки позволила себе в последний раз взглянуть на Джека. У нее защемило в груди, и ей пришлось задержать дыхание. Она не хотела думать о том, что он подумает, когда проснется и обнаружит, что она исчезла.
Она не может остаться.
Рано утром с острова отправляется паром, и она на него сядет.
Глава 9
Джек испытывал смертельную скуку. Музей Метрополитен был великолепен, но он был хорошо знаком со всеми его сокровищами, поскольку среди основателей музея были его предки. За свою жизнь он провел так много времени в этом всеми любимом месте, что смог бы перемещаться по нему с завязанными глазами. Он бы с радостью покинул американское крыло, где проходило сегодняшнее благотворительное мероприятие, ничем не отличающееся от других, и направился бы в зал средневековой скульптуры, где можно было увидеть композицию на сюжет Рождества и традиционную елку со свечами.
Возникновение у него подобного желания, несмотря на всю его нелюбовь к праздникам, лишь подтвердило то, что он подозревал с того момента, как пригласил мисс Элизабет Шипли пойти с ним на этот вечер. Он на ней не женится, как бы этого ни хотел его дедушка.
Как ему выдержать остаток этого вечера, сидя за банкетным столом, украшенным падубом и омелой, между своим делом и скучной неинтересной Элизабет?
— Ты в порядке? — спросила Джека его спутница. Ее улыбка слегка дрожала, что говорило о волнении. Неудивительно, что она нервничала. Он был мрачным и задумчивым с того момента, как заехал за ней. Его хватило только на дежурные комплименты. Она явно ожидала больше от обходительного Джека Саттона. У него было такое чувство, что часть его осталась на острове Эндикотт.
— В полном, — ответил он, заставив себя улыбнуться в ответ.
Ему не было необходимости смотреть в левую сторону, чтобы узнать, что его дедушка следит за каждым его движением, словно это могло подтолкнуть Джека к браку с представительницей влиятельного семейства.
Улыбка Джека улетучилась в тот момент, когда его спутница, извинившись, отправилась в дамскую комнату. Даже несмотря на то что его со всех сторон окружали светские сплетники, он не смог снова растянуть губы.
— Ты сегодня весел и очарователен как могильщик, — пробурчал его дед.
Джек едва сдерживал свое раздражение.
— Я здесь, не так ли? — Подняв брови, он посмотрел на пожилого мужчину. — Как ты и требовал.
— Я бы предпочел, чтобы мне не приходилось требовать от тебя выполнять долг перед твоей семьей. — Мистер Эндикотт нахмурился, но Джек был слишком зол, чтобы, как обычно, прислушиваться к его словам.
— Тебе не приходится беспокоиться о моей преданности долгу, — ответил он, с трудом сохраняя вежливый тон. — Ты делаешь это по собственному желанию. Я давно предполагал, что это одна из главных радостей в твоей жизни.
Дедушка напряженно уставился на него, и Джек, стиснув зубы, мысленно приготовился к новой порции нравоучений. Ему было непонятно, когда он стал безрассудным. Когда перестал ходить на цыпочках перед своим дедом.
