Эмили Джордж - Жена понарошку
Ломая голову над этой загадкой, она не успела предотвратить то, что произошло секундой позже, а потом уже было слишком поздно.
— Не могли бы вы сопровождать Кристи на бал? — попросила Берта. — Пол не хочет ехать, он боится даже на час оставить меня одну. — Она нежно посмотрела на мужа. — Кроме того, после той аварии, мы очень беспокоимся, когда Кристи сама ведет машину, особенно в такую плохую погоду.
Кристи, оцепенев, слушала мать, и лишь когда та замолчала, пришла в себя и бросилась спасать положение:
— Ради бога, мама, в этом нет никакой необходимости, — горячо возразила она. — Я могу взять такси, — с отчаянием заявила девушка, не решаясь взглянуть на Доминика.
— Я с величайшей радостью отвезу вашу дочь на бал, Берта, — сказал тот. — Если на то пошло, — он перевел глаза на Кристи и тоном, не допускающим возражений, закончил: — я и сам собирался предложить ей это.
Лжец! — с горечью подумала Кристи, но сказать это вслух при родителях, с нежностью взирающих на дочь и Доминика, не решилась.
Сердце у нее так и упало. Она вдруг поняла, что у них на уме. Похоже, мысленно ее уже сосватали с Домиником! Кристи прикусила губу. Она чувствовала, что сейчас начнет истерически хохотать. Ладно, оставшись наедине с матерью, придется объяснить, что им с отцом не стоит питать иллюзий, которые не имеют ни малейшего отношения к действительности.
Кристи так и подмывало спросить Доминика о том, как он собирается объяснить свое решение Аманде, но она сдержалась. Возможно, Доминик действительно отвезет ее на бал, но в том, с кем он будет на вечере, она не сомневалась.
— Надень платье! Я умираю от желания увидеть его!..
Было около пяти часов вечера, отец уехал куда-то по делам. Кристи и миссис Марсден остались в доме одни.
Послушно удалившись в спальню, Кристи переоделась и вернулась к матери.
Берта при виде платья восхищенно всплеснула руками, и по спине у Кристи пробежали мурашки удовольствия.
— Ну, как? — спросила она со смешком.
— Боже, Кристи!.. Это… это просто фантастика!..
— А вот и маска!
— Прелесть! Просто прелесть!
Кристи рассказала, каким образом она заполучила наряд.
— Блестящая мысль! — пришла в восторг Берта. — Мерил, вероятно, радуется тому, что ждет ребенка?
Впервые за все время после приезда у Кристи появилась возможность подробно рассказать матери о Мерил, Дэвиде и своих отношениях с ними.
— Да, я всегда считала, что брак с таким красавчиком со временем может стать сущим наказанием, — вздохнула Берта, узнав о ситуации в семье Гэлвинов. — Он может быть умен, даже талантлив, но при этом будет вести себя, как малый ребенок, который не в силах отказаться от сладкого. — Кристи рассмеялась. — К счастью, с твоим отцом у меня никогда не возникало таких проблем, — продолжала мать. — Доминик, правда, тоже красавец, но он достаточно трезв и решителен, чтобы не попадать в такие ловушки. Ему ни к чему без конца искать подтверждений своей значительности, и, похоже, он из тех людей, которые, раз полюбив, остаются верными этому чувству до конца.
Кристи почувствовала, что пора открыть матери глаза на тщетность тайно лелеемых ею надежд. Собравшись с духом, она сказала как можно беззаботнее:
— Если так, то Аманде очень и очень повезло.
Воцарилось гробовое молчание, после чего Берта тихо промолвила:
— Боже, детка!.. Прости меня, старую дуру!.. Но ты уверена?
— Да, — срывающимся голосом ответила Кристи. Вымученно улыбнувшись, она подняла глаза на мать.
— Я знаю, как сильно ты любишь его, Кристи, — тихо сказала Берта. — И я думала… то есть, мы с отцом… — Она прикусила губу. — У меня просто нет слов, чтобы сказать, как мне жаль, дорогая. Я все это время надеялась… что вы теперь оба взрослые…
Не в силах больше выслушивать это, Кристи подхватила длинную юбку такого неуместного сейчас роскошного платья и умчалась в свою спальню. Бессмысленно было напоминать себе, что взрослая женщина не поведет себя так глупо, не упадет на кровать и не будет реветь в полный голос из-за человека, который все равно никогда ей не достанется.
Лишь через час Кристи пришла в себя и оторвала лицо от подушки. И хотя она умылась холодной водой, опухшие и покрасневшие глаза выдавали ее с головой. К счастью, за чаем мать ни разу не упомянула о Доминике.
Через два дня на собрании учредительного комитета Кристи улучила момент, чтобы переговорить с Домиником наедине. Все остальные уже ушли, а ее отец беседовал у дома священника с мэром.
— Доминик… Пару слов насчет бала в день Святого Валентина. Не нужно за мной заезжать, а тем более отвозить обратно. Я бы предпочла…
— Что именно? Чтобы тебя подвез твой женатый ухажер? — Рот его скривился в привычной презрительной усмешке. — Почему ты не попросишь его об этом, Кристи? Боишься, что он не решится оставить беременную жену в одиночестве? Смотри, если вся эта история выплывет наружу, многие не одобрят твое поведение: как-никак, освященные клятвой узы… — Окаменев от кипящей в ней злобы, Кристи услышала, как отец зовет ее. — Тебе лучше идти, — сказал Доминик, открывая перед ней дверь кабинета.
Она замешкалась, раздумывая, как поступить, — уйти или остаться и продолжить спор.
Зазвенел телефон. Доминик поднял трубку, и на губах его заиграла довольная улыбка:
— Аманда! — с теплотой в голосе сказал он. — Разумеется, я по тебе скучаю!..
Кристи не помнила, как добралась до машины. Всю обратную дорогу ее трясло от злобы и ревности.
В конце недели позвонил майор и пригласил Кристи к себе домой, чтобы уточнить последние детали бала по случаю дня Святого Валентина. Его прелестный старинный особнячок из красного кирпича, расположенный чуть в стороне от города, среди долин и холмов, когда-то был частью имения Энтони, но сразу же после первой мировой войны отец майора купил его у тогдашних владельцев.
Майор Барнс жил один. Хозяйством занимался его бывший ординарец, вышедший в увольнение одновременно с хозяином, а убирать приходила женщина из поселка. Кристи много слышала об этом доме от родителей, которые бывали там на званых обедах и играли в бридж, а потому приготовилась увидеть прямо-таки спартанскую простоту убранства.
Давным-давно, когда майор только что вышел в отставку, его придирчивость и педантизм вызывали в поселке немало толков, но постепенно все к этому так привыкли, что больше не испытывали благоговейного трепета. Снисходительная насмешка — так можно было бы описать отношение местных жителей к армейскому стилю, царившему на ферме и в доме майора. Кристи представила себе, как, провожая ее в кабинет, заставленный книгами, он спросит гостью, не желает ли она перекусить.
