Элис Маккинли - Обольстительная Джойс
— Эй, кто-нибудь, подойдите, пожалуйста.
Ответа не последовало.
— Эй!
Опять тишина. Джойс вернулась на свою лавку. Очень странно. Они не спросили ни адреса, ни телефона, по которому можно позвонить, ровным счетом ничего. У них нет никаких документов, кроме пластикового пропуска. А там только имя и номер сектора.
Вообще-то Джойс плохо помнила свой пропуск — кажется, там еще что-то было внизу. Посмотреть бы… Ладно, что теперь гадать. Все одно сегодня ее не выпустят, а забирать некому, так что можно поспать. А Джойс чувствовала сильную слабость, голова немного кружилась не то от голода, не то от схлынувшего потока ощущений. Подташнивало. Она растянулась на лавке и закрыла глаза. Последнее, что она увидела, уже проваливаясь в сон, была стройная мужская фигура в камуфляжной форме на фоне древних пирамид.
Но стоило закрыть глаза — и покой нарушил сердитый голос Мартелли. И тут он! — подумала Джойс. И во сне он пришел распекать меня!
— Почему она спит на лавке! В конце концов, это полицейский участок или тюрьма строгого режима? — возмущался итальянец. — Вы обращаетесь с людьми, как с животными.
— Мы не виноваты, что она заснула, — оправдывался кто-то. — Это камера ожидания.
— Я не спрашиваю, что это. Я спрашиваю, почему мой человек спит на лавке в сыром помещении, как раб в Древнем Египте? Что вы на меня так смотрите? Тем более это девушка. Если у вас такие антигуманные условия, вы могли бы оставить ее у себя в кабинете. Это же каземат, застенки! Здесь холодно!
Эти слова только поначалу казались Джойс сонным бредом, но постепенно сознание прояснилось. Мартелли выясняет отношения с полицейскими. Мартелли?! Джойс подскочила на лавке. Что он тут делает?!
Можно было тереть глаза сколько влезет, но в тусклом свете единственной горевшей на потолке лампы без труда вычленялся знакомый силуэт. Андреа стоял в коридоре и отчитывал полицейского, который отпирал замок. Парень лет двадцати пяти, вероятно сбитый с толку неожиданными нападками, не мог подобрать нужный ключ.
— Нет, это уже чистой воды издевательство, я до утра тут стоять буду? — напирал Андреа.
Джойс не предполагала у него такого красноречия. Он прямо-таки дышал гневом. Наконец замок щелкнул.
— Мисс Александер, за вас внесен залог, до конца вашей визы полицейское управление Каира лишает вас прав. В случае нарушения запрета вы будете высланы из страны в течение двадцати четырех часов. Вы свободны, — проговорил полицейский официальным тоном.
А Джойс уже сильно сомневалась в том, что ей стоит выходить из камеры. Андреа стоял в коридоре, скрестив руки на груди, и молчал, глядя в сторону. Джойс хотелось провалиться сквозь землю.
— Я с ним никуда не пойду! — Она и сама не заметила, как эта фраза сорвалась с языка, просто мысли вслух, но не расслышать их в гулкой тишине было невозможно. Джойс инстинктивно закрыла рот ладонью, но поздно.
— Этот человек угрожал вашей жизни или здоровью? У вас есть против него обвинения? — сразу заинтересовался полицейский.
— Мисс Александер, — перебил его Мартелли, — выходите ради всего святого. Либо вы идете со мной, либо остаетесь здесь по меньшей мере до утра.
Джойс вышла, уставившись в пол, смотреть ему в лицо ей было стыдно.
— Это я так, — обратилась она к полицейскому. — Это ничего, это… так.
Джойс не помнила, как дошла до машины, как села в нее. Способность мыслить вернулась к ней, только когда впереди замелькали белые полосы дорожного разделителя, а фары высветили мокрый асфальт. Вот сейчас он выскажет все, что обо мне думает, ждала Джойс. Но он молчал, невозмутимо глядя на дорогу. Значит, взбучка откладывается до завтра. Конечно, что толку орать один на один, нужно опозорить перед всеми, чего ради распинаться сейчас. Но Джойс не могла больше ждать. Как ни неприятно было ей начинать разговор первой, она набралась храбрости и спросила:
— Когда я улетаю домой? — Да, ей очень хочется остаться, но она не унизится до просьб, не будет уговаривать его, просить, умолять. Нет уж. Лучше сразу домой.
— Насколько я помню, ваша стажировка рассчитана на два месяца. Вы отработали только две недели. Но, если хотите уехать, я завтра же займусь оформлением необходимых документов. — Голос Андреа был абсолютно спокоен. Ни один мускул не дрогнул на лице.
Джойс насторожилась, у нее от этих умиротворяющих слов почему-то мороз побежал по коже. Ощущение было как перед сильной грозой. Тихо, безмолвно, безмятежно, но вот-вот громыхнет, а потом польет как из ведра. Что он задумал, какую каторгу? Ну конечно, глупенькая Джойс! Отпустит домой, как же, жди милости от природы! Оставит и будет травить, каждый день выдумывая новые каверзы. Картина грядущих унижений так ярко развернулась в воображении Джойс, что она, на минуту забывшись, невольно вжалась в спинку сиденья и съежилась.
— Вам холодно? — учтиво осведомился Мартелли. — Вот, возьмите куртку. — Не отпуская руля, он нашарил на заднем сиденье камуфляжную куртку и протянул Джойс.
Ей ничего не оставалось, как взять ее.
— Спасибо.
И опять тишина.
— Я должна извиниться перед вами, — снова не выдержав паузы, начала Джойс. — С моей стороны это…
— Не утруждайте себя объяснениями, — перебил он. — Извиняю.
Коротко и ясно. Уж лучше бы он кричал и ругался. Джойс снова почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, но теперь уже не от обиды, а от безысходности. Молчит. Просто ведет машину и молчит. И ни одного упрека.
— Куда мы едем? — опять предприняла попытку завязать разговор Джойс.
— К вам домой. Теперь отвозить на раскопки и обратно вас будет Феликс или Мауро.
Феликс или Мауро… Джойс не переставал мучить вопрос, почему приехал за ней именно он, а не ребята с Амалией или мистер Уоллс? Ладно, терять ей уже нечего, стоит спросить.
— Извините опять, но я еще спрошу. Почему за мной приехали вы, а не… Короче, кто-нибудь, кому это было бы более… удобно?
Он не изменился в лице и сохранил учтивую холодность.
— Потому что из полиции позвонили мне и просили приехать меня.
Джойс так удивилась, что даже забыла о его неприязни.
— Но откуда…
— Моя фамилия указана рядом с вашей на пропуске. Кстати, возьмите его. — Он вытащил пластиковую карточку из нагрудного кармана.
Джойс увидела, что под ее именем написан не только номер участка, но и чуть ниже мелкими буквами фамилия старшего по сектору. Поэтому в полиции ни о чем и не спросили, теперь все ясно. Больше Джойс не заговаривала, Андреа тоже молчал, глядя перед собой на дорогу. А вот наконец и знакомый дом. Машина остановилась почти бесшумно. Он потянулся через сиденье Джойс, чтобы открыть ей дверцу. Его рука случайно коснулась ее колена.
