Кей Мортинсен - Всё вернётся
— Надеюсь, вы не являетесь потомком Дракулы? — с невинным видом спросила Рената, похлопав ресницами.
Мартин бросил на нее презрительный взгляд.
— Если бы я был вампиром, то набросился бы на вас еще вчера ночью, — коротко ответил он, стараясь не смотреть на ее широко раскрытые глаза. Мартин запустил пальцы в свои густые волосы и потер виски. — Почему бы вам не заняться своим сыном и не оставить меня в покое?
— О! Страдаете от похмелья? — с наигранным сочувствием осведомилась Рената.
Мартин бросил на стол нож и вилку. Следом за ними были подвергнуты испытанию на прочность солонка и перечница.
— От одной порции виски похмелья не бывает, — прорычал он.
— Значит, причин для дурного настроения у вас нет, — констатировала Рената, ослепительно улыбнувшись.
— Есть. — Мартин вздохнул. — И одна из них определенно вы.
— Да? — изумилась Рената.
Повисшая тишина нарушалась лишь шипением бекона на сковороде и отчаянными попытками Ренаты развеселить своего сына. Внезапно перед ней с громким стуком на стол опустилась тарелка.
— Давайте я. подержу его, пока вы будете есть.
— Спасибо, не надо. Он капризничает сегодня и…
Мартин наклонился и приблизил свое лицо почти вплотную к ее лицу. Рената увидела, что он еле сдерживает ярость.
— Я хочу, чтобы вы уехали отсюда как можно быстрее, — процедил он сквозь зубы. — Если вы будете держать Ника, то мне придется отрезать по кусочку и кормить вас с вилки. Вы этого хотите?
Мартин, кормящий ее… Эта сцена показалась Ренате очень эротичной. Сердце ее бешено забилось, рискуя выпрыгнуть из груди. Лицо Мартина горело страстью, а в глазах полыхало яркое пламя. Рената готова была сказать: да, я этого хочу.
Сдержав свой порыв, Рената отдала Мартину Ника, и Мартину пришлось отступить. Рената вдохнула воздух. У нее было ощущение, что она выбралась на поверхность воды, едва не утонув.
Рената приступила к еде, нож и вилка подрагивали в ее дрожащих пальцах. Она через силу заталкивала омлет в рот, боясь, что, если не притронется к еде, Мартин поймет, что его угроза подействовала.
Краем глаза Рената видела, как Мартин осторожно подбрасывает ее сына вверх. Ник, не ведая, что предает свою мать, радостно выражал свой восторг.
Пока она расправлялась с омлетом, парочка продолжала веселиться.
— О, как высоко мы взлетаем! А теперь перевернемся, как блинчик на сковородке, — слышала Рената воркующий голос Мартина.
Ник захлебывался от радостного гуканья. Ренату разозлило, что Мартин получает удовольствие от ее сына, и она сердито сказала:
— Я ухожу от вас, но какое-то время поживу в деревне.
«Блинчик» остановился в воздухе на вытянутых руках Мартина и удивленно захлопал глазками. Мартин посмотрел на Ренату взглядом, которым можно было убить.
— Не уверен в этом! — прошипел он, ловко устроив Ника на своем плече.
— Хочу выяснить кое-что, — надменно проронила Рената и демонстративно отправила в рот последний кусочек омлета.
Мартин задумчиво посмотрел на нее.
— Вам никто не сдаст комнату.
— Потому что Большой босс не разрешит? — прищурившись, спросила она.
— Что-то вроде этого.
— Вы хотите сказать, что можете приказать людям не пускать меня на порог?! — воскликнула Рената в шоке.
— Могу, в случае необходимости.
— Но это же… это… — Она захлебнулась от возмущения.
— Применение власти, — невозмутимо подсказал Мартин.
Его это совершенно не смущало, судя по его виду. Наоборот, он, казалось, гордился своими возможностями.
— Но почему? — спросила Рената.
— Очень просто. Я не хочу, чтобы вы докучали людям своими вопросами только потому, что не желаете смириться с тем, что ваш отец был…
— Замолчите! — крикнула Рената, вскочив со стула. — Вы можете заставить плясать их под вашу дудку, но я все равно докопаюсь до правды! Ваша деревня не единственная в этой округе. Отдайте моего сына, я хочу уйти из этого дома. — Рената забрала Ника. Малыш начал капризничать, и она расстроилась. — Я вернусь с доказательствами, Мартин Фарино, и тогда вы извинитесь передо мной на коленях!
— На коленях? — насмешливо-скептическим тоном произнес он. — Извините, что я не затаил дыхания.
— Ну, погодите!
Рената злилась на себя, что обостренно реагирует каждый раз, когда Мартин устремляет на нее сладострастный взгляд. Развернувшись на каблуках, она направилась к двери.
— Одну минуту! — властно остановил ее Мартин.
— Что еще? — Рената воинственно повернулась к нему.
— То, что вы забыли.
— Что? — едва слышно спросила Рената, подсознательно ощутив опасность.
Она знала, что Мартин собирается сделать, но не могла сдвинуться с места. Их взгляды встретились. От Мартина шли огненные флюиды, которые обжигали ее тело, воспламеняли кровь. Рената раскрыла ставшие вдруг сухими губы — ей не хватало воздуха.
В доли секунды Мартин оказался рядом с ней, и Рената чуть не задохнулась от этой близости. Она не успела даже пошевельнуться, как он схватил ее за плечи и обрушился на нее глубоким, страстным и необычайно эротическим поцелуем. Рената не смогла сдержать стон удовольствия.
Когда Мартин отстранился, его лицо ничего не выражало. А Рената не могла даже дышать, она лишь смотрела на него смущенно широко раскрытыми глазами.
— Что… почему?.. — выдохнула она.
— Я думаю, вы ждали этого вчера вечером, — сказал Мартин, на его лице не дрогнул ни один мускул.
Он угадал, и от этого Рената почувствовала себя еще хуже. Лицо у нее горело огнем.
— Я… я не понимаю… — пролепетала она.
— Я просто показал вам, что все происходит тогда, когда я этого хочу. Здесь я командую.
— Ну разумеется! Большой босс! — бросила она ему в лицо.
— Верно. — Глаза Мартина потемнели. — Одно предупреждение, Рената, — сказал он обманчиво мягко. — Ступите на мою землю или начнете расспрашивать людей в деревне, я всем расскажу о пороках вашего отца, даже если это запятнает доброе имя моей семьи.
— Вы хотите сказать, — изумленно проговорила Рената, — что никто не слышал сплетню о его безнравственности?
— Конечно, нет. Это сугубо семейное дело. Так что не делайте ошибки, а то я изваляю имя вашего отца в грязи. И, что бы вы там ни думали, я не являюсь местным тираном. Америка свободная страна, просто люди уважают меня и прислушиваются к моим словам. Поэтому, если вы желаете себе добра и хотите сохранить хорошую память об отце, уезжайте отсюда и не возвращайтесь, пока вас не пригласят. Или вы окажетесь в аду, который сотворите собственными руками.
