Эва Киншоу - Очаровательная должница
Мимо Легации спешили на концерт люди, время шло, а Энтони все не было видно. Затем поток народу иссяк, и она осталась одна. И тут Энтони наконец появился. Летиция сглотнула, когда он остановился в нескольких шагах от нее. Они смотрели друг на друга бесконечно долгое мгновение.
Само присутствие Энтони, взгляд серых глаз, обежавший фигуру, заставили Летицию тяжело дышать.
Он подошел к ней и протянул руку, чтобы коснуться ее лица. Летиция закрыла глаза и встретила губами его ладонь, а потом потерлась виском о его запястье. Так прошла минута или две, оба почувствовали, что все нужное понятно без слов, а все, что было сказано, — померкло и умалилось.
С тем же ощущением они шли к джипу после концерта, очарованные не только музыкой Мендельсона, но и близостью друг друга.
По дороге они больше молчали, а едва закрыв за собой дверь квартиры, обнялись. Потом последовал долгий поцелуй, который незаметно перерос в нечто опьяняюще жаркое и безумно чувственное, знаменуя собой союз не только душ, но и тел.
Энтони втянул воздух сквозь стиснутые зубы и начал расстегивать блузку Легации. Серый шелк сполз с плеч, открыв черный кружевной лифчик, соблазнительно подчеркивающий форму груди и нежную белизну ее кожи. Когда длинные пальцы скользнули от тонкой талии вверх, Летиция откинула голову, словно давая понять, что Энтони волен ласкать ее, как того захочет.
Когда он, сделав над собой усилие, спросил: «Летиция, ты знаешь, чем это все закончится?» — она взяла его за руку и повела в спальню.
Энтони раздел ее и положил в постель. К тому времени, когда он присоединился к ней, Летиция вся дрожала — не от холода, а от силы страсти, которой дала волю. Их тела сплелись, слились в единое целое. Летиция никогда не знала такого возбуждения.
Но сначала Энтони успокоил ее тревогу, не только лаская, но и повторяя шепотом ее имя, целуя черные волосы.
Ужинали они в два часа ночи. Энтони оделся, но Летиция накинула лишь бледно-розовый шелковый пеньюар. Вид у нее по-прежнему был ошеломленный.
Она приготовила цыплят с луком и настоящую испанскую паэллу. Подав блюда на стол, Летиция открыла бутылку кларета, и ей пришло в голову, что она впервые в жизни по-настоящему нуждается в глотке ароматного, выдержанного вина. Но что сказать? Что сделать? Ведь теперь, после того что она пережила сегодня, ей уже никогда не стать прежней.
Молчание, воцарившееся в столовой, пугало ее.
Наконец Энтони спросил:
— Можно, я сделаю все по-своему?
Летиция насторожено посмотрела на него сквозь ресницы, но кивнула. Тогда Энтони перенес тарелки и блюда на низенький столик, стоящий перед диванчиком. Затем вернулся к Летиции, взял ее за руку, подвел к диванчику и усадил. Под конец он переставил бокалы с вином с обеденного стола на маленький и опустился на диванчик, пересадив Летицию себе на колени.
Она вздохнула и отвела глаза, чувствуя тепло его рук.
— Иногда кажется, что ты падаешь с высокого обрыва, — еле слышно заговорил Энтони, гладя Летицию по голове. — Особенно когда все так… как у нас с тобой.
Она опустила ресницы, чувствуя огромное облегчение.
— Я себя именно так и ощущаю. Словно парила в заоблачных высях.
Энтони приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал. Ресницы Летиции затрепетали. Она с жадностью вгляделась в светло-серые глаза и шрам-звездочку, который погладила кончиками пальцев.
— И еще я думала, как буду обходиться без тебя.
Энтони взял ее пальцы в свои и поцеловал.
— Меня не будет всего три дня.
— Звучит, как «тысячу лет».
— Может, и так, — признал Энтони. — А не хочешь отправиться со мной?
Летиция выпрямилась, взяла со стола свой бокал и подала Энтони его.
— Во-первых, у меня нет билета…
— Это легко исправить.
Летиция искоса взглянула на Энтони.
— Уж не знаю почему, но я тебе верю. И у меня еще есть работа…
— Из этих трех дней рабочий всего один.
— Увы, у меня их больше, я собираюсь работать все выходные. — Летиция отпила вина и снова прижалась к Энтони. — Но если честно, дело в том, что у меня нет сил — ни моральных, ни физических — куда-то улетать.
Он негромко рассмеялся.
— Поверь, от меня это тоже потребует изрядных усилий.
Летиция отпила еще вина и резко спросила:
— Ты ведь знал, что все так будет сегодня?
— Нет. А ты знала?
— Нет… — медленно произнесла Летиция. — Хотя думала об этом всю неделю. Однако что тогда все это значит?
— Может, это любовь?
Летиция задрожала и взглянула в глаза Энтони.
— Да. О да, но… — И умолкла.
— Но незачем предпринимать что-то впопыхах, так?
Она увидела, как Энтони прищурился, произнеся это, и в его взгляде промелькнуло странное выражение. Затем он добавил:
— Думаю, это весьма благоразумно с вашей стороны, мисс Уимблоу. Вы мудры и осмотрительны.
Летиция помолчала. На ее губах заиграла легкая улыбка.
— Из твоих слов, Энтони, я заключаю, что ты не слишком-то хорошо знаешь мисс Уимблоу.
— В каком отношении? — спросил он.
— Здравый смысл велит мне… — Летиция выдержала паузу и сделала серьезное лицо. — Накинуть на тебя лассо и оттащить к ближайшему алтарю. Вот так, мистер Симмонс.
На секунду воцарилось молчание, затем Энтони тихонько рассмеялся.
— Честное говоря, — произнес он наконец, — за эти слова я готов вечно любить тебя.
Он крепко обнял Летицию и поцеловал. После этого напряжение оставило ее, и она смогла поесть, сидя бок о бок с Энтони и перебрасываясь с ним несвязными замечаниями. Все было мило и замечательно, и, как осознала Летиция позднее, происходившее той ночь стало прообразом их отношений. С одной стороны, теплая дружба, с другой — бешеный фейерверк плотской страсти. И то и другое существовало как бы параллельно, не пересекаясь.
— Мне пора, — сказал наконец Энтони, глядя на часы. — А тебе надо поспать.
Он поднялся, помог встать Летиции, а потом снова ее обнял.
— Ладно, — промурлыкала она, обнимая Энтони за шею и прижимаясь губами к уголку его рта. — Счастливого пути, мистер Симмонс.
— А вам счастливых снов, мисс Уимблоу.
Энтони погладил Летицию по волосам, а затем его руки скользнули под пеньюар. Она задохнулась и спрятала лицо у него на плече, потрясенная силой нахлынувших ощущений. Затем, как по команде, оба отступили друг от друга, смущенно улыбаясь.
— Не думай, что мне легко от тебя уехать, — сказал Энтони.
— Гоню от себя эту мысль. — Руки Летиции непроизвольно сжались в кулаки. — Но лучше бы ты не трогал меня.
— Не могу. — Он взял ее руки в свои, разжал кулаки и по очереди на мгновение прижал каждую из ладоней Летиции к губам. Потом посмотрел ей в глаза и еле слышно произнес: — Я вернусь… Что бы ни случилось.
