Ким Ригерт - Я люблю тебя...
— Может, твой отец в прошлой жизни был страусом, — обратилась Лори к Рональду,
Мальчик весело засмеялся, видимо, представив, как папа прячет голову в песок.
Когда Руфь принесла обед, она подробно проинформировала их, как рос ее младший сынок, натерла бананов для Ронни и дала много дельных советов, как нужно обращаться с подброшенным ребенком.
— Я думать, вы много удивляться, — сказала она Брету, улыбаясь.
— Даже очень, — согласился он с женщиной, по мнению Лори, впервые за этот день спокойно.
— Да, он есть хорошенький мальчик, — сказала Руфь, глядя на ребенка, который уютно притулился к Лори. И подмигнула. — Он похож на свой отец.
— Я не… — начал Брет, но Руфь не дала ему закончить и пощекотала голый животик малыша.
— Разве вы не видеть — у него носик Николсонов!
— Неужели она думает, что я претендую на отцовство? — проворчал Брет, когда Руфь наконец ушла.
— Возможно, она думает, что… — проговорила, широко зевнув, Лори, — неплохо бы тебе проявить хоть немного сочувствия. Я так устала.
— Я тоже! — отрезал Брет.
— К сожалению, к Рональду это не относится.
Действительно, мальчик глядел на девушку широко раскрытыми глазенками и упорно отталкивал ручонками бутылочку с молоком.
— Ты бы хоть немного подержал его, у меня уже руки отваливаются.
— У тебя это получается лучше, — решительно покачал головой Брет.
— Благодарю за доверие, но меня надолго не хватит. Давай, Брет, возьми его на несколько минут.
Лори встала и положила Ронни Брету на колени.
— Лори!
— Расслабься, папочка! Все в порядке. Мальчик не сделает тебе больно.
— Но я могу сделать ему больно!
— Не сделаешь. Я же не сделала этого за целый день, так что и тебе нечего бояться, поверь. Просто дай ему бутылочку. — И Лори сунула бутылочку в руку Брета.
Брет неуклюже засунул соску в ротик ребенка, но когда тот, сделав пару глотков, решительно оттолкнул бутылочку ручонками, беспомощно посмотрел на Лори.
— Ничего страшного, продолжай в том же духе, — руководила она.
— Но… — попытался возмутиться Брет и снова сунул соску в рот Ронни. На этот раз ребенок принялся усиленно сосать молоко. Малыш удобно устроился на мускулистых руках Брета и, глубоко вздохнув, успокоился.
— Я кормлю ребенка! — Голос Брета дрогнул.
— Неужели ты действительно никогда не держал на руках ребенка? И не кормил его?
— Пытался однажды, — ответил Брет, немного подумав. — В шесть лет, когда родился Джейк. Однажды маленький братик заплакал, а рядом никого не оказалось, и я подошел к нему, он задумался, — вытащил его из люльки. Джейк тогда был таким же маленьким, как Рональд сейчас, только, пожалуй, пошустрее. В это время в комнату вошла мама и крикнула: «Осторожно!» Я испугался и выронил братика на пол. В голосе Брета послышалась боль.
— О, Брет! Ведь ты же хотел помочь. — Лори стало жаль этого большого мужчину, все еще переживавшего, что в шесть лет уронил младенца на пол. — Матери не следовало кричать на тебя.
Брет поежился.
— Она очень испугалась за Джейка.
— Ему было больно?
— Пожалуй, нет, — вздохнул Брет. — Правда, кричал он здорово. Так же, впрочем, как и мама. Она запретила мне даже прикасаться к нему.
— Но ведь теперь вы друзья?
Брет сухо улыбнулся.
— Мало того, Джейк даже выше меня и может отлично постоять за себя. Кстати, он нужен мне. Он пишет лучше меня.
— Но ведь ты выполняешь самую трудную, рутинную часть работы, — справедливо заметила Лори, — которая требует больших знаний.
— Я делаю то, что нравится. Потому-то у нас и получается неплохо, ибо каждый делает то, что ему лучше удается.
Произнося это глубокомысленное замечание, Брет поудобнее уселся в кресле, бессознательно укладывая вместе с собой и ребенка. Лори невольно улыбнулась.
— Что смеешься? — сразу насторожившись, с подозрением спросил Брет.
— Просто подумала, что отцовство тебе очень идет, — лукаво сказала девушка.
— Хватит об этом. — Брет резко выпрямился. Лори присела на диван.
— Ты действительно не уверен, что Ронни твой сын?
Брет поежился и облизал пересохшие губы.
— Не знаю, — наконец хрипло произнес он.
— Как же ты можешь не знать? Неужели у тебя столько женщин?
— Да нет же, черт побери, совсем не много. Просто… — Брет заколебался, откинув голову на спинку кресла, и закрыл глаза. Через некоторое время он снова посмотрел на Ронни. — Как ты думаешь, сколько ему? Похоже, месяцев шесть?
— Думаю… — медленно произнесла Лори, — правда, я небольшой специалист в таких делах, но мне кажется, мальчик родился где-то в июне или июле. Поэтому, если ты отсчитаешь девять месяцев, то получится, что зачатие произошло осенью — в октябре или ноябре.
— Я так и думал. — Брет угрюмо кивнул головой.
— Итак, возникает вопрос, кого ты любил в это время? — Лори старалась говорить спокойно.
— Никого, — буркнул Брет.
— Конечно, если их было много… — протянула Лори.
— Я же сказал, черт тебя побери! Я не знаю!
Брет вскочил было с кресла, но, вспомнив, что на руках ребенок, спохватился и снова сел с выражением отчаяния на лице. Лори удивленно смотрела на него. Занятый бутылочкой, Ронни тоже с недоумением взглянул на папу.
Объект их пристального внимания уставился на лопасти вентилятора, бесшумно вращавшегося под потолком. Казалось, сейчас его хватит удар.
— Ты помнишь Томаса Ренгли? — наконец спросил Брет.
— Тома? Твоего друга по университету? Такого высокого и худощавого, со светлыми волосами? Конечно, помню. Томас всегда очень хорошо относился ко мне. Гораздо лучше, чем ты. Мне он нравился.
— Не только тебе, — сказал Брет с такой нежностью, что Лори поразилась. — Он был моим самым лучшим другом.
— Почему был?
— Томас погиб в августе прошлого года. Мы прилетели в Нью-Йорк, где вели переговоры об организации выставки, и ехали из аэропорта. Тяжелый грузовик выехал на красный свет и… — Брет на мгновенье замолчал и, тяжело вздохнув, продолжил: — Я отделался ушибами, Джейк сломал руку, а Томас сидел на заднем сиденье и удар пришелся по нему.
— О Господи! — У Лори пересохло во рту.
— Машину вел я, — продолжил Брет, — и не видел, как выехал этот грузовик. Если бы заметил, то успел бы что-нибудь сделать. Это моя вина! — От боли голос Брета стал хриплым. Он часто заморгал, провел языком по губам и мрачно уставился в потолок.
Лори ничего не сказала, только взяла уже сытого и сонного ребенка на руки, отобрала у Брета бутылочку и сжала его пальцы. Девушка подумала — наверняка в глубже души он знает, что в гибели друга его вины не было, но он не может смириться с тем фактом, что не сумел предотвратить беду.
