Элизабет Моул - Когда торжествует любовь
Женщина вздохнула, понимая, что напрасно поделилась с Луиджи своей проблемой — ничего путного он ей не подсказал. Ничего? — удивилась она, Наоборот, дал понять, что отношения с Мартином были заранее обречены. Просто мне очень хотелось услышать другие слова, о том, что я действительно его люблю…
От столь естественного и простого вывода у Сильвии потеплело на душе и стало так спокойно, легко, что ей захотелось прямо сейчас оставить Луиджи Стронцо в кафе и умчаться к своему любимому.
— Пойдем к тебе, дорогая, — вдруг тихо произнес Луиджи и посмотрел на Сильвию взглядом, полным нежности и страсти, как в былые времена.
— Боже, Лу! — только и смогла сказать она, не осознавая в этот момент, чего же ей на самом деле нужно.
Его глаза, эти опасные и манящие угольки, обещали ей забытье и успокоение, но прежде — фейерверк счастья и упоение.
Прости меня, Мартин, вздохнула Сильвия, вставая из-за столика и неотрывно глядя на Стронцо. Я буду думать о тебе завтра, а сейчас… Луиджи взял ее ладонь в свою крепкую руку и молча вывел на улицу. Свежий ветерок, дунувший ей в лицо, унес с собой последние сомнения. В конце концов, решила Сильвия, Луиджи был самым близким человеком для меня, почти родным. Не случится ничего страшного, если мы вновь испытаем былые чувства. Ведь нас это совершенно ни к чему не обязывает…
7
Мартин покинул дом Сильвии в ужасном состоянии. Он был подавлен, унижен, растоптан. Женщина по имени Сильвия Даймонд, ради которой он готов был отдать жизнь, жестоко посмеялась над его чувствами, обвинив в намерении сломить ее характер, и еще Бог знает в чем! Да как она могла подумать, что он претендует на что-то, кроме ее любви? А достойна ли ее Сильвия?
Он шел быстро, сгорбившись и засунув руки в карманы брюк. Ветер, дувший в лицо, трепал его волосы. Мартин хмурился и пинал ногами попадающиеся на дороге камешки. Прохожие невольно шарахались от него, а он шел, плохо соображая, куда и зачем идет.
Оказавшись у порога своей квартиры, он вдруг понял, что на нем куртка, подаренная Сильвией. Мартин сорвал ее с себя и кинул в помойный бак безо всякого сожаления. А ведь совсем недавно он так трепетно хранил сумочку, боялся лишний раз к ней прикоснуться — и все потому, что она была символом, частичкой ее, Сильвии Даймонд, таинственной и недоступной… А актриса оказалась обыкновенной сумасбродной богачкой, бесчувственной и надменной. Поделом же мне, горько усмехался Мартин, нервно и торопливо поворачивая ключ в замочной скважине большой черной двери.
Его встретила тишина. По всей видимости, Кристи не было дома. Странно, но едой, как это бывало всегда, не пахло. Такой надоевший и пропитавший все вокруг запах пригоревшей пищи, теперь показался бы Мартину родным… и настоящим. В их убогом жилище он вдруг почувствовал себя одиноким и несчастным. Если бы Кристи была сейчас здесь!
— Кристи! — позвал Мартин, питая слабую надежду на чудо.
Ответа не последовало. Он прошел в комнату и огляделся. Что-то изменилось за время его отсутствия. Стало как-то чисто, пусто и холодно. Все его вещи были аккуратно сложены на комоде, одежда повешена на спинку стула, заменяющего им гардероб, кровать застелена. Не было и намека на то, что здесь когда-то жил еще один человек. Неужели Кристи ушла? Оставила его одного?.. Но чего он хотел? Чтобы она смиренно ждала, когда мисс Даймонд наиграется своей новой игрушкой и соизволит отпустить его к всепрощающей Кристи?
— Если бы я знал, что этот момент наступит так скоро! — воскликнул Мартин, садясь на кровать.
Усталость навалилась с небывалой силой, и мужчина уснул, едва опустив голову на подушку.
Когда Мартин проснулся, было уже утро. Слышались крики соседей, собачий лай и машинные гудки. Молодой человек недовольно поморщился. Его раздражало все: и эти пронзительные звуки, и яркое солнце, лучи которого проникали сквозь запыленное стекло окна, и гулкое тиканье часов, напоминающее о пустоте в квартире и в его сердце.
Мартин нехотя поднялся с кровати. Надо куда-то пойти. Если бы вчера музыканты были в переходе, на своем обычном месте, он не задумываясь направился бы к ним. Но у ребят был «законный» выходной. А сегодня — как по заказу — они наверняка ждут его. Сколько же он пропустил, гоняясь за призраком? Но теперь все! Хватит жить иллюзиями, пора повзрослеть, начать собственную, независимую ни от каких глупостей вроде любви жизнь.
Так рассуждал Мартин, влезая в рукава старой, потрепанной джинсовой куртки, которая готова была лопнуть по швам при первом же резком движении. Пусть она была не такой прочной и теплой и уж совсем не такой красивой, как та, что приобрела для него Сильвия. Зато и не напоминала о том, как он, глупец, позволил женщине кинуть ему эту подачку, дав тем самым понять, что его можно купить. Сначала куртка, потом старинная флейта… А что было бы дальше? Машина, дорогие побрякушки — и ты, Мартин, будь любезен, подчиняйся, не возражай, делай, что тебе прикажут, словом, отрабатывай! Ну уж нет, увольте!
Он собрался было выйти на улицу, но тут взгляд его упал на небольшой портрет, стоящий на комоде в простой деревянной рамке. Помнится, Мартин вырезал из театральной программки фотографию мисс Даймонд, на котором она была в костюме королевы Марго. Он больше всего любил ее именно в этой роли. Сильвия казалась ему такой благородной, гордой, возвышенной, чистой! Мартин часто любовался ее изображением, подолгу глядя в красивые глаза, светящиеся любовью. Ему казалось, что все ее чувства принадлежат ему. Он разве что не молился на Сильвию, как ехидно подмечала Кристи.
Мартин невольно провел пальцем по фотографии, на мгновение задумавшись о чем-то. В глазах его промелькнула нежность, на сердце потеплело. Но он решительно мотнул головой, прогоняя от себя весь этот любовный бред. Раз уж дал слово не вспоминать, так и нечего распускать слюни! Однако вместо того, чтобы выкинуть снимок вслед за курткой, как он намеревался поначалу, Мартин почему-то засунул его глубоко в ящик комода и быстро вышел из квартиры.
Он спустился в переход. Сердце ёкнуло при знакомых до боли звуках гитары, барабанов и саксофона. Не слышно было лишь флейты. У них было заведено: если не мог работать Мартин, его заменяла Кристи. Он втайне надеялся застать ее здесь.
— Здорово, старина, — как всегда сдержанно поприветствовали его музыканты. — Давай бери свою дудку и за дело.
Без лишних вопросов молодой человек достал из сумки футляр, вынул старенькую флейту и примостился за барабанщиком. Они начали играть. Как только зазвучала мелодия, которую когда-то написал Мартин, мечтая о Сильвии, флейта дрогнула в его руках и смолкла. Молодой человек стоял, опершись о стену, и глядел куда-то вдаль.
