Лора Энтони - Влюблена… заочно!
— Все само собой затихло.
— Ну вот! — разочарованно протянула Оливия. — Жалость какая!
— Ничего подобного! — затрясла головой София. — Ты знаешь, что сегодня на пикнике будет Майкл Баррингтон? Я так волнуюсь!
— Но как же Майк?
— А что Майк? — сердито спросила София. Зачем подруга вновь и вновь заговаривает о человеке, которого надо как можно скорее забыть?
— Что так охладило ваши чувства?
Несколько жарких поцелуев.
— Знаешь, я не хочу об этом говорить.
— Почему? Он тебе все еще небезразличен? — не отставала Оливия.
— У нас с ним разные судьбы.
— Тогда скажи, пожалуйста, почему он глазеет на тебя так, словно ты медом намазана?
— Что? — воскликнула София и подняла глаза.
В самом деле, это Майк стоит у изгороди, пожирая ее глазами. На мгновение взгляды их встретились, но София тут же поспешно отвела глаза, чувствуя, как запылали щеки. Бежать, бежать скорее, пока она не наделала глупостей!
Не поднимая глаз, София поспешила прочь. Все, что ей сейчас нужно, — влажная салфетка, чтобы обтереть лицо, и место, где можно спрятаться от Майка. Она забежала за угол — и остановилась так резко, словно вросла в землю, невольно зажмурившись.
Что с тобой, София? Ты каждый день видишь его на работе. В чем же дело?
Да, но на работе он… иначе одет. Теперь же на Майке облегающие синие шорты и белая рубашка поло. Расстегнутые пуговицы открывают мускулистую грудь, а длинные сильные ноги, покрытые темным загаром… да, все, как она себе и представляла. Все ее полночные фантазии воплотились в жизнь!
— Доброе утро, София.
А голос — глубокий, теплый, ласковый, словно… словно у Майкла Баррингтона. Закроешь глаза — и кажется, что это Майкл. Но, может быть…
София вдруг широко открыла глаза. Сердце ее ухнуло куда-то вниз.
Да нет, что за глупость! Майк — это Майк.
— Я думал о тебе, — произнес он. — Много думал.
— Майк… я…
— Не могу забыть того, что произошло между нами в пятницу в кабинете. Хотя, видит Бог, пытался. Пытался не думать, не вспоминать, держаться от тебя подальше. Я ведь знаю, что я не тот, кто тебе нужен.
Тот, тот самый! В этом-то и беда!
Пусть Майк воплощает собой все мужские пороки — Софии нужен он, и никто иной.
Протянув руку, Майкл отбросил золотистую прядь, упавшую ей на лоб. Прикосновение его пальцев обожгло, словно раскаленное железо. София тяжело сглотнула.
— Я должен тебе кое-что сказать, — хрипловато продолжал он.
— Да? — прошептала она.
Он молча смотрел ей в глаза. В их глубинах светилось что-то такое… такое…
Неужели курьер Майк ее любит?
София вздрогнула. Нет, не может быть. Только не Майк. Такой человек никогда не свяжет себя с одним городом, одной работой, одной женщиной.
Несколько мгновений они вели красноречивый разговор взглядами.
— Так что же? — выговорила наконец София. — Что ты хочешь мне сказать?
Неужели хочет сделать предложение? Господи, что же ей ответить? И что, ради всего святого, делать с Майклом Баррингтоном?
— Я ухожу с работы.
София застыла, не уверенная, что правильно его поняла.
— И уезжаю из Финикса, — добавил он.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Не могу работать рядом с тобой, зная, как ты ко мне относишься. Ты влюблена в своего босса, и у меня нет ни единого шанса.
— Ты не должен уезжать из-за меня! — София схватила его за руку. — Ты же любишь свою работу!
— Найдется другая, — невесело улыбнулся он. — А вот такую женщину, как ты, София, я нигде больше не найду.
Никогда еще ни один мужчина не говорил ей таких простых, но неизъяснимо волнующих слов. Неужели она его отпустит? Как глупо, мелочно, жестоко с ее стороны оценивать человека по должности и толщине кошелька! Какая разница, кто он и что он, если они…
Но многолетние нравоучения Джанет и собственный горький опыт бедности удерживали ее от поспешного шага. «Любовью сыт не будешь», — так говорила мать. И была права.
— Когда уезжаешь? — спросила она.
— В понедельник я подал заявление об уходе. За две недели, как положено.
— Понятно.
— Мне будет не хватать тебя.
— Мне тебя тоже, — ответила она легко, словно ее это совсем не волновало, хотя на самом деле волновало, и еще как! Даже слишком. Так, словно Майк только что всадил ей нож в сердце.
— Я решил сказать тебе первой.
— А с мистером Баррингтоном еще не говорил?
— Нет.
Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.
— Майк!
— Что?
— Поцелуй меня.
Зачем она это ляпнула? Надо было сказать: «Счастливого пути, удачи на новом месте». А потом встать на колени и возблагодарить небеса, что избавили ее от искушения.
— Что?
— Поцелуй меня!
— Вот так? — И Майк в одно мгновение привлек ее к своей груди.
Едва их губы соприкоснулись, София поняла, что делает очередную глупость. Что она затеяла? Зачем играет с огнем? Она все знала, все понимала, но не могла сопротивляться влечению.
— О, Майк! — прошептала София и отдалась во власть его губ.
Глава восьмая
С первых же слов все пошло не так.
Прошлой ночью, лежа в постели без сна, он пообещал себе, что завтра откроет ей правду. Признается, что он и есть Майкл Баррингтон, человек, за которого она мечтает выйти замуж. А вместо этого ни с того ни с сего брякнул, что бросает работу в корпорации «Баррингтон» и уезжает из города!
Почему?
А потому.
Потому что хотел еще хоть раз прильнуть к ее разгоряченным устам, впивать ее сладость, как пчела пьет нектар из цветка, снова и снова наслаждаться женственностью своей богини. В последний раз опьяниться ее благоуханием. В последний раз потерять рассудок от прикосновения к ее полным губам и забыться в вихре желания, почувствовав, как прижимаются к ногам ее пленительные бедра.
Почему, почему нельзя увлечь ее к озеру, уложить на песок и заняться любовью под прощальными лучами августовского солнца, под мерный шум плещущейся о берег волны?
Самообладание его утекало, как песок между пальцев. Майкл уже забыл, что они в публичном месте, что в любой миг их может застигнуть кто-то из сотрудников, что совсем рядом — его отец и мать Софии. Забыл, что собирался доказать самому себе, что София для него ничего не значит. Забыл даже собственное имя. Курьер Майк, вице-президент Майкл Баррингтон — какое это имеет значение? Важна только София. София — в объятиях, в душе, в сердце.
У нее вкус лета. Нежный, соблазнительный, опасный. В ее поцелуях невинность упоительно смешалась с желанием.
