Патриция Хорст - О ком грустит Пьеро
Сложив лист и спрятав его обратно в конверт, Кэтрин направилась к дому, но ее окликнули. Элис, как всегда бодрая и энергичная, спешила к ней по ярко-зеленой траве.
— Я на минутку, — сказала она. — Сегодня у меня вечеринка, не забыла?
— О, прости! — воскликнула Кэтрин. — Я… Я никак не могу, правда.
— Дэвид? — Элис рассмеялась и покачала головой. — Ну да, конечно, у тебя все признаки сильнейшей любовной лихорадки. Будь осторожна, это опасно.
— Ничего. — Кэтрин радостно улыбнулась подруге. — Только вот отец грозится предпринять что-то страшное.
— Что ж, у него на это хватит ума, — ответила та посерьезневшим голосом. — Арчибальд решительный человек, и у него очень обширные связи. Знаешь, что бы я сделала на твоем месте? Забрала бы Эрни и уехала с Дэвидом куда-нибудь подальше.
— Что? — Кэтрин не смогла скрыть изумления. — Ты советуешь мне сбежать?
— Твои родители все равно не позволят вам встречаться. Поверь мне, для них Дэвид — не человек, они никогда не допустят, чтобы он вошел в вашу семью.
— Глупости. — Кэтрин беспечно отмахнулась от этих слов. — В конце концов, они привыкнут.
— Сомневаюсь. Если Дэвид тебе действительно не безразличен, то тебе придется когда-нибудь выбирать.
— Ну, мне еще пока никто не делал предложения. — Кэтрин, которая вдруг почувствовала себя легкой, как бабочка, чмокнула подругу в щеку. — Так что не стоит загадывать.
Элис вздохнула и развела руками: ее советы и предостережения не оказывали на Кэтрин никакого влияния. Но она действительно беспокоилась: когда-то давно Арчибальд и Кэролайн настойчиво отговаривали ее будущего мужа от вступления в брак с дочерью простых служащих. И если бы Том не проявил упорства, то неизвестно, кем бы сейчас была Элис. Им с Томом повезло: любовь оказалась сильней наговоров и хитро сплетенных интриг.
Но Кэтрин, которая никогда не принимала самостоятельных решений и жила, словно редкий цветок в теплице, не обладала силой и уверенностью Элис. Даже на разводе с Тимоти настояли ее родители, и не столько потому, что он начал превращаться в алкоголика, сколько из-за ухудшения его финансового положения.
И Элис не без оснований полагала, что ее подруга не найдет в себе смелости для противостояния Арчибальду. Дэвид нравился Элис, он принадлежал к тому миру, из которого вышла она сама. И она слишком хорошо помнила, каких трудов ей стоило расположить к себе знакомых Тома, которые сначала смотрели на нее сверху вниз. И только собственное обаяние и защита мужа помогли ей удержаться на вершине.
— Ладно, но не рассчитывай, что счастье падает в руки, как спелое яблоко, — сказала Элис на прощание. — За него иногда приходится сражаться.
Кэтрин очень тщательно готовилась к предстоящему ужину. Почему-то ей казалось, что этот вечер должен стать решающим в ее жизни. Она и сама не знала, чего ожидает, но приятное волнение охватило ее, заставляя сердце трепетать. Слова Элис нисколько не обеспокоили Кэтрин: подруга, по ее мнению, слишком мрачно представляла себе ситуацию.
Приняв прохладную ванну, Кэтрин присела за туалетный столик перед зеркалом и занялась макияжем. Немного туши для удлинения ресниц, пудра и нежно-розовые румяна, чтобы подчеркнуть очерк скул, алая помада, придающая губам сочность и блеск.
Кэтрин выбрала бледно-алое платье, открывающее плечи и спину, с низким декольте, короткое, с пышной юбкой. В нем она выглядела как юная девушка, идущая на первое свидание. Открытые туфли на высоком каблуке, красная кожаная сумочка и коралловое ожерелье, плотно облегающее шею. Золотистые волосы, после недолгого раздумья, Кэтрин заплела в две косы. Она уже собиралась выходить, когда Сандра позвала ее к телефону.
— Да?
— Вы, наверное, не помните меня, — раздался тихий женский голос. — Я Мэри Шон, мать Эрни…
Кэтрин задохнулась и прислонилась к стене, почувствовав слабость в ногах. Ее рука, сжимавшая трубку, дрожала, в голове проносились беспорядочные и бессвязные мысли.
— Что вы хотите? — хрипло спросила она.
— Не волнуйтесь, я не собираюсь вам докучать. Я умираю… Мне обязательно надо кое-что вам сказать. Вы не могли бы заехать ко мне в больницу? Это не отнимет много времени…
— Господи, что с вами? — испуганно воскликнула Кэтрин, ощущая одновременно и жалость и облегчение.
— Лейкемия, — ответила Мэри, ее голос звучал все слабее. — Вы заедете?
— Да, конечно, завтра днем я буду у вас. Где находится больница?
Записав адрес и повесив трубку, Кэтрин провела рукой по лицу. Она выпила холодной воды и, постепенно приходя в себя, медленно направилась к машине, на ходу пытаясь понять, что значил этот неожиданный звонок.
Она видела Мэри один раз, когда Эрни был еще совсем маленьким. Но Тимоти так резко с ней заговорил, что несчастная женщина поспешила уйти, не сказав ни слова. Она показалась Кэтрин красивой, но изможденной, сломленной: так сорванный цветок еще источает аромат и радует глаза яркостью, но постепенно начинает блекнуть и увядать.
Дэвид уже ждал ее за столиком, стоявшим в тени магнолии. Он встал, увидев Кэтрин, и улыбнулся так радостно, что все грустные мысли мгновенно улетучились. Осталось лишь ощущение праздника и предчувствие чего-то прекрасного. Она опустилась на стул и взяла из рук Дэвида меню.
— Я, пожалуй, возьму греческий салат и рыбу в винном соусе, — сказала она официанту, бесшумно возникшему за ее плечом.
Официант, приняв их заказ, исчез также бесшумно и незаметно. Дэвид разлил по бокалам белое вино и шутливо предложил выпить за понимание между поколениями.
— Не смейся, пожалуйста. — Кэтрин была немного задета его тоном. — Отец хороший человек, не у каждого свои недостатки. Он просто слишком переживает за меня.
— Давай сейчас не будем об этом. — Дэвид накрыл теплой ладонью пальцы Кэтрин. — Мне не хочется портить чудесный вечер спорами и выяснением отношений. Достаточно и того, что Арчибальд наговорил утром.
Кэтрин покорно кивнула и отпила вина. В конце концов, вряд ли отец всерьез станет привлекать своих знакомых для того, чтобы доставить Дэвиду неприятности. Несмотря на то, что родители иногда казались ей чересчур строгими, а порой и жестокими, Кэтрин была уверена, что сможет их переубедить. Она плохо знала жизнь, не ту, тепличную, где всегда есть кто-то заботливый, а настоящую, наполненную проблемами и горестями, которых почему-то больше, чем удовольствий и радостей.
И Дэвид, прекращая этот разговор, понимал, что ничем не докажет Кэтрин своей правоты. В двадцать девять лет она оставалась такой же наивной и беспечной, как и в пятнадцать. И стоило ли разочаровывать ее? Она была прелестной и соблазнительной, но их отношения, такие недолгие, уже зашли в тупик. Повернуть назад было невозможно, а вперед можно было пройти, лишь сломав стену из недомолвок и мелких обманов.
