Моника Айронс - Чудесное превращение
— И давно вы с Родриго знакомы? — спросил О'Коннор.
— Давным-давно, — без запинки ответил Родриго. — Причем обстоятельства нашей встречи были весьма необычны. Весьма. — Он слегка пихнул Мэри в бок. — Дорогая, расскажи им, как мы в первую же минуту принялись обсуждать нашу свадьбу?
— Не думаю, что остальным это будет интересно, — смутилась она.
Но тут уже настала очередь Шилы встрять в разговор.
— Вы втюрились в друг друга с первого взгляда? — присвистнула она.
— Да, представь себе, — подтвердил Родриго.
Мэри не знала, куда и деваться. Тут вмешалась мамаша О'Коннор.
— Шила, не «в друг друга», а «друг в друга» — так правильно говорить. И что у тебя за выражения такие? Втюрились? Что подумает о тебе Мэри?
— Ах, мама, при чем здесь это? — Шила наклонилась поближе к Родриго. — А ты, небось, не рассказал ей, как мы встретились? И чем занимались в первые же несколько минут?
Родриго заерзал.
— Не думаю, — произнесла Мэри с ледяной улыбкой, — не думаю, что мне это интересно.
— Да, — продолжала гнуть свое Шила, — он тебе ничего не рассказал. Ничегошеньки! Да, дружок? — Она погладила Родриго по груди.
Мэри решила, что с нее достаточно. С прежней обаятельной улыбкой она наклонилась к Шиле и произнесла:
— Убери лапы от моего парня, поняла? Не то мигом окажешься в бассейне.
— Папа! — закричала Шила так, будто ее уже швырнули в бассейн, в котором полным-полно пираний.
Папаша О'Коннор побагровел.
— Ты что? — прорычал он, вставая. — Забылся, да? Ну-ка скажи своей девке, чтобы она сейчас же извинилась!
Родриго продолжал сидеть. Он спокойно смотрел на него, хотя Мэри заметила, как заплясали в его зрачках гневные огоньки.
— По-моему, Мэри не за что извиняться.
— Не за что! Это он мне говорит! — О'Коннор буквально плевался от злости. — Эта…. эта… Она оскорбила мою дочь. А ты сидишь и молчишь! Сделай же что-нибудь!
Родриго поднялся и посмотрел на О'Коннора так, что тот невольно сделал шаг назад.
— Я собираюсь жениться на Мэри, — с прежним спокойствием произнес он. — Вот что я сделаю.
— Тогда и не мечтай, что я куплю твоих безмозглых улиток для своего ресторана!
— Я аннулирую ваш заказ. — На лице Родриго была улыбка.
О'Коннор еще больше покраснел, рявкнул «хам» и направился к выходу. Шила, на глазах которой выступили слезы, засеменила за ним, в последний раз оглянувшись на Родриго. Миссис О'Коннор зевнула, поднялась, раскланялась и последовала за супругом и дочерью.
Мэри, не сдержавшись, прыснула. Родриго мрачно взглянул на нее.
— Ну вот, про контракт на полмиллиона фунтов можно забыть. Рикардо будет в восторге.
— Ты был просто великолепен, — выдавила из себя она, продолжая смеяться. — Ты первый, кто пожертвовал за право жениться на мне полумиллионом. Жалко, что не миллионом. Хотя, если перевести на доллары…
— Мэри… — начал он.
— Ладно, ладно, не суетись, я знаю, ты просто пошутил.
— Да, да, — быстро подтвердил он. — Я слишком молод, чтобы умирать.
— Но все равно ты вел себя, как заправский рыцарь.
— Куда там. — Родриго опустил голову. — Как настоящий трус.
— Что-что?
— Да так. Потанцуем?
Словно по команде, оркестр заиграл веселенькую мелодию в стиле рок-н-ролл. Мэри и Родриго вошли в круг танцующих.
— Отличный вечер! — прокричал он ей, пытаясь перекрыть шум музыки.
— По крайней мере, мне скучать не пришлось. Как ты объяснишь Рикардо потерю столь перспективного клиента.
— Да никак. Если ему хочется возиться с этим надутым индюком, пусть сам приезжает в Ирландию. Проблема не в этом. А в твоем платье.
— Вижу. — Мэри проследила за его взглядом. — Ты ведешь себя совсем не по-рыцарски. Сейчас же прекрати!
— И как прикажешь оторвать взгляд от столь захватывающего зрелища? — спросил он, продолжая смотреть на вырез ее платья.
Мэри улыбнулась.
— Если прижмешь меня к себе, то тебе не будет видно.
Он так и поступил.
— Довольна.
— Уже лучше.
Заиграли блюз, отлично подходивший к той позе, в которой они танцевали. И все же, сказала себе Мэри, я должна его остановить. Как ни приятно чувствовать его тело совсем рядом, как ни хочется ей снова ощутить прикосновение его губ, она должна помнить: сегодняшний вечер, скорее всего, последний, что они проведут вместе. После этого не будет ничего.
— Сколько еще ты пробудешь в Дублине? — спросила она.
— Дня два-три. Ты останешься?
— Три дня я выкрою.
А потом они расстанутся. Расстанутся навсегда.
— Я буду приезжать, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — А ты приедешь в Испанию.
— Вряд ли. Люди вообразят невесть что.
— Они подумают, что мы любим друг друга.
Он поцеловал ее, прежде чем она успела его остановить. А остановиться потом уже не было никакой возможности.
— На нас все смотрят, — наконец произнесла Мэри, оглядевшись.
Еще бы не смотреть: музыка давно стихла, а они все стояли посреди зала и целовались.
— По-моему, мы красиво смотримся! — заметил Родриго. — Пошли? — Он взял ее за руку, и под аплодисменты они удалились.
У двери ее номера он произнес:
— Мария…
— Не надо, — попросила она. — Отправляйся спать.
Она открыла дверь и вошла. Почти. Ибо Родриго прошептал «спокойной ночи» таким тоном, что она не смогла не остановиться. Он по-прежнему держал ее руку, и она сделала шаг назад. А затем потянула его за руку и впустила к себе.
Родриго собрался было включить свет, но Мэри остановила его. Так они и стояли в полутьме, прислушиваясь к биению сердец.
— Мария… — повторил он.
А она даже не сказала, чтобы он называл ее Мэри. В этот момент она как никогда прежде чувствовала себя испанкой — страстной, желанной, готовой на все ради любви.
Он наклонился и поцеловал ее. Этот поцелуй снял последние барьеры, которые они с таким трудом воздвигли на пути к взаимному чувству. Они принялись неистово целовать друг друга, словно намереваясь наверстать время, упущенное еще с первой встречи.
— Мы не должны этого делать, — тихо произнес он и поцеловал ее. — Ты сама сказала.
— Я ошибалась. Мы ошибались. — Она целовала его как безумная, ощущение его тела сводило ее с ума. — Я не могу иначе.
— И я… — Его губы ласкали ее шею. — Я всегда это знал.
Она едва отдавала себе отчет в том, что он делает, в том, что он стягивает с нее то самое жутко сексуальное платье. А под платьем у нее почти ничего нет.
— Видеть тебя в этом платье было просто пыткой. — Он опрокинул ее на кровать и принялся стягивать белье.
