Сьюзен Дай - Нежданное счастье
— Да, — сказала Мария, не в силах сдержать улыбку. Она предположила, что допрос, учиненный ее дочерьми, по крайней мере поможет Дэниелу осознать, что в своих утренних попытках он не достиг ничего, кроме развлечения и отдыха.
И фактически к концу утра Дэниел действительно выглядел совершенно спокойным. Он вообще перестал смотреть на часы и казался таким же счастливым, как и Мария с ее уловом, и по-мальчишески возбужденным своим собственным крошечным призом. Вопреки предостережению разума маленький утолок сердца Марии трепетал от радости, когда она наблюдала такой прогресс.
— Ты победила Дэниела, — постановила Лорен.
— Никто никого не победил, — сказала Мария. Она посмотрела на Дэниела. — Нам просто было весело. Ведь правда?
— Да, — подтвердил Дэниел.
Он чувствовал себя взмокшим от пота и насквозь пропахшим рыбой — и необычайно безмятежным. Его даже не беспокоило, что он поймал только одну маленькую рыбку. Наоборот, он получил огромное удовольствие, глядя на Марию, вытаскивающую свой большой улов, на пляшущие искорки в ее глазах и слушая ее звонкий смех.
Либо за последние пару дней он потерял разум, либо он начал увлекаться Марией Баррет. Увлекаться так, как никогда раньше не увлекался ни одной женщиной.
В дверях появилась Холди с Рори на руках:
— Аманда, пора. Школьный автобус приехал. Лорен, тебе нужно одеться.
Лорен и Аманда вбежали в дом.
— Боюсь, моя репутация подмочена, — пошутил Дэниел.
— Нет, — утешила его Мария, поправляя выбившийся локон. — Ничего страшного, пока вы в хороших отношениях с Пасхальным кроликом.
Дэниел засмеялся, и под руководством Марии они вместе занялись чисткой рыбы.
Приняв душ и переодевшись, к десяти часам они были в магазине.
Дэниел, одетый в легкие брюки и рубашку с короткими рукавами, весь день предвкушал предстоящий ужин с жареной рыбой. Мария, узнав, что он купил джинсы, настояла, чтобы он снова переоделся перед ужином. Он не стал спорить и надел удобные голубые джинсы и другую хлопчатобумажную рубашку.
Он нашел всю семью на заднем дворе, где жарилась рыба в огромной уличной жаровне. За ужином они вместе съели большое блюдо горячей свежеподжаренной рыбы, обвалянной в кукурузной муке со специями, и горы картофельного салата и зеленых бобов. После ужина дети разбежались по двору. Заходящее солнце отбрасывало полоски красновато-золотого света через стволы дубов и заросли орешника.
Дэниел наблюдал, как Лорен бегала за Амандой, а Рори смешно ковылял за ними. Все они весело кричали и смеялись. Это была не та семейная жизнь, которую он помнил из своего собственного детства — тихие, серьезные обеды в парадной столовой, вечера за чтением, не нарушаемые той свободой и весельем, которыми наслаждались дети Марии.
Рори споткнулся недалеко от беседки в центре двора и, упав, заплакал. Дэниел подбежал к нему, подхватил на руки и стал неуклюже гладить малыша по спинке.
Дэниел совершенно не умел обращаться с маленькими детьми, но во дворе остался он один. Мария и Холди мыли посуду, наотрез отказавшись от его помощи. Они настояли, что он будет их гостем в этот вечер.
Убедившись, что падение не причинило Рори вреда, Дэниел сел с ним на скамейку в беседке.
— Все будет хорошо, — сказал он, снова похлопывая малыша по спине.
Мальчик почувствовал себя лучше в нежных объятиях; его полные слез глаза были совершенно как у Марии. Дэниел погладил мягкие светлые волосики Рори, и малыш совершенно успокоился и вдруг улыбнулся, обнажив четыре маленьких белых зуба.
Рори протянул ручку и схватил Дэниела за волосы. Дэниел засмеялся и стал выпутывать пальцы Рори из своих полос, ощущая где-то глубоко в сердце непонятную острую боль, не меньшую, чем на голове.
В сгущающихся сумерках вышли Мария и Холди. Старушка позвала Аманду и Лорен в дом. Дэниел почувствовал странное сожаление, когда она забрала у него Рори и повела детей мыться и укладываться спать.
Он улыбнулся Марии, когда она села на скамейку рядом с ним.
— Очаровательный ребенок, — сказал он. Мария, в переливающемся пурпурном костюме, с волосами, стянутыми сзади золотой заколкой, тоже была совершенно очаровательна, но он удержался от дополнительных комментариев.
Мария засияла материнской гордостью на такой комплимент ее сыну:
— Спасибо.
— Ужин был очень вкусный, — сказал Дэниел.
Мария повернулась к нему:
— Жалко, что вы сегодня почти ничего не поймали.
Дэниел пожал плечами:
— Бывает. — Прищурившись, он посмотрел на нее: — А кстати, кто учил вас рыбачить?
Мария отвернулась, ее взгляд скользил по зеленым виноградным листьям, увивавшим решетчатую раму беседки.
— Один из моих приемных отцов, — сказала она тихо. И добавила, повернувшись к Дэниелу: — Есть одна особенность в почти ежегодном перескакивании из семьи в семью — получаешь разностороннее воспитание.
— Это, наверное, было нелегко, — заметил Дэниел. Ему захотелось взять ее за руку.
— Это было не так уж плохо, — ответила Мария, покачав головой. — Они все были неплохими людьми. Просто никто из них не хотел или не мог удочерить меня. Постоянные переезды и смена приемных семей — вот что действительно было ужасно.
Потом она посмотрела на дом — его двухэтажный силуэт вырисовывался на чернильном небе. Она видела, как Холди зажгла свет у кухонной двери, добавив дому теплого, уютного сияния.
— Наверное, поэтому я люблю этот дом, — мягко продолжала Мария. — Мне нравится думать, что все эти годы, пока он тут стоит, он, как крепость, бережет и защищает одну и ту же семью.
Она вдруг почувствовала острую боль при мысли о возможной потере дома. Она снова посмотрела на Дэниела.
— Вы знаете, что ваш прадед Эдмунд построил этот дом для Зоэ-Клер? — спросила она.
Дэниел покачал головой, снова осознав, как вопиюще невежествен он был в истории семьи. Когда о ней говорила Мария, это звучало прекрасно. Как о сокровище, которое надо благоговейно хранить.
Как саму Марию.
Он поймал себя на том, что жадно слушает.
— Эдмунд построил этот дом для Зоэ-Клер перед их свадьбой, как свадебный подарок, — объяснила Мария.
Пока она говорила, наступила ночь, и последние следы сумерек растворились в темноте. То, что они были вдвоем в беседке, вдруг оказалось таким интимным…
— Он пообещал ей лучший дом в городе, — продолжала Мария. — И в то время так оно, наверное, и было. Они поженились здесь, в беседке.
Она надолго замолчала. Ночные звуки окружали их — стрекотание сверчков, шуршание шин по асфальту, сосед, подзывающий свою собаку.
