Барбара Делински - Бриллиант
Но теперь и было все по-другому. Благодаря Элизабет Оуэнс. Когда все было сделано и сказано, приходилось признать, что она является единственной целью их соглашения. Теперь Сара задумалась над этим фактом, спрашивая себя, можно ли выдержать этот брак исключительно ради девочки и ее удочерения. На данный вопрос не было однозначного ответа, а Джеффри хотел получить его к вечеру.
Колени ее ослабли от потенциальной возможности кардинальной перемены в ее жизни. Сара выбралась из-под одеяла и попыталась найти утешение под струями очень горячего душа. Но ничто не могло принести ей облегчения, снять напряжение, сковавшее мышцы. К тому времени, как она подкрасилась и оделась в тот же серый шерстяной костюм, в котором прибыла сюда накануне утром, ей хотелось лишь вернуться в кровать. Она не желала принимать это решение! И зачем только все это навалилось на нее?
А что, если бы она не приехала в Сан-Франциско, спрашивала она у отражения в зеркале, где видела свое лицо с запавшими глазами. Джеффри это и в голову не пришло, разве не так? Но она прилетела сюда отчасти из-за того, что винила себя в том, что никогда не говорила Диане и Алексу о том, как много они для нее значили в те месяцы, когда открыто стояли на ее стороне.
А теперь на нее навалилось еще более тяжкое бремя вины. Как она сможет вернуться в Нью-Йорк, зная, что тем самым ослабит шансы Джеффри на быстрое удочерение Лиззи?
Щетка для волос с глухим стуком упала на туалетный столик. Звук напугал ее, и Сара быстро посмотрела вниз. Почему это маленькое личико неотступно возникало в ее памяти, словно преследуя ее? Могла ли она отогнать его образ, если бы ответила отказом на просьбу Джеффри и спокойно вернулась к своей нью-йоркской жизни?
Отягощенная грузом этой дилеммы, Сара медленно поплелась вниз. Миссис Флеминг встретила ее, когда она не дошла до последнего поворота лестницы.
— Могу я предложить вам подкрепиться чем-нибудь, мисс Маккрей?
Этот вопрос, заставший Сару врасплох, вывел ее из транса.
— Что, простите? Ах, нет. Пожалуй, я все же выпью чаю… — Она через силу улыбнулась. — Я, вообще-то, не очень голодна.
Домоправительница улыбнулась более непринужденно.
— А может, вас заинтересует свежий рогалик? — уговаривала она.
— Свежий рогалик? — Сара задумалась. — По зрелому размышлению это кажется привлекательным. — Она спустилась с последней ступеньки.
— Если вы подождете в комнате для завтраков…
— Ах, нет, я поем на кухне, миссис Флеминг. — Потом более робко она добавила: — Есть в одиночку, даже в комнате для завтраков, очень грустно.
Послушно кивнув, миссис Флеминг словно смахнула свой загадочный взгляд и направилась прямо на кухню, где поставила перед Сарой горячий чай и теплый рогалик. Сара была занята тем, что разглядывала комнату.
— Знаете, — заметила она, изучая декоративный, но практичный ряд кастрюлек и сковородок с медным дном, развешанных на раме над центральным столом, за которым она сидела, — за два года моего брака я ела здесь столько раз, что их можно было бы пересчитать по пальцам одной руки. В тс времена домашнее хозяйство велось очень строго.
Домоправительница закончила вытирать плиту.
— По-видимому, при матери мистера Паркера здесь многое было по-другому, — осторожно сказала она.
— А вы пришли сюда лишь после ее смерти?
— Правильно.
— А почему произошел такой тотальный переворот, миссис Флеминг? Прислуга миссис Паркер покинула этот дом по своей инициативе или …
— Мистер Паркер всех уволил. Кроме Сайруса. — Это была констатация факта, начисто лишенная эмоций.
— А вам нравится здесь работать?
Впервые в ходе этого расспрашивания лицо женщины осветила улыбка.
— О да. Мистер Паркер — самый предупредительный и непритязательный из всех хозяев, у которых мне приходилось служить. Разумеется, большую часть времени он один… — Миссис Флеминг смущенно замолчала, боясь, что в своей непосредственности сказала что-то лишнее. А затем, поняв, что если ее слова и принесли вред, то его уже не исправить, продолжала: — С приездом этой маленькой девочки, — ее улыбка потеплела, — все в доме осветилось. Мистер Паркер играет с ней, словно… словно ничего не произошло. — Улыбка внезапно исчезла с лица миссис Флеминг, но Сара не могла думать о прошлом, так как все ее мысли занимало будущее.
— Он ее любит.
— Несомненно. Когда мистер и миссис Оуэнс, — дыхание миссис Флеминг сбилось, и она заговорила медленнее, — приезжали сюда, он проводил с малышкой столько же времени, сколько с ними. Она тогда агукала и смеялась. Я не видела ее такой счастливой с тех пор…
Не в силах больше говорить о печальном событии, миссис Флеминг замкнулась в себе, найдя какое-то занятие в дальнем углу кухни. Сара также задумалась, вновь мысленно представив Джеффри в роли отца и отметив, что этот образ ее радует. А роль мужа? Об этом требовалось еще подумать.
Допив чай и покончив с рогаликом, Сара тепло поблагодарила домоправительницу и вышла из кухни. Минула половина двенадцатого. Самолет, на который у нее был забронирован билет, отбывал через два часа. А решение еще предстояло принять.
Ноги сами понесли Сару в гостиную, где она без цели блуждала, затем в салон и библиотеку, после чего она снова вернулась в холл. Хотелось ли ей снова жить здесь? Дом теперь совсем другой — спокойный, бесконечно менее угрожающий. Впервые она заметила безмолвное величие этого места, даже оценила его красоту. Имела ли значение произошедшая смена знамен и караула, или просто ее взгляд стал более искушенным?
Поправив на себе жакет, Сара, поддавшись импульсу, вышла в сад. День был прохладный, даже пасмурный, но прекрасно ухоженный ландшафт, казалось, светился собственной красотой. В него минувшие годы не внесли перемен, если не считать того, что деревья и кусты выросли. Сара вновь ощутила величественное очарование природы. Может быть, благодаря тому, что это место так сильно отличалось от ее манхэттенских апартаментов? Или, опять же, выросла она сама?
Идя по дорожке, Сара припомнила, как некогда гуляла по этим окрестностям. Она была так одинока, иногда ей казалось, что она находится в заточении в замкнутом мире этого имения. С людьми, которые предлагались ей в друзья, у нее не было ничего общего. Прежние друзья были бы здесь совершенно неприемлемы. Сесилия Паркер в стольких отношениях была здесь правящей королевой, она безапелляционно распространяла свой диктат на выскочку, которую се сын выбрал в ее преемницы. В какой момент эта женщина надумала выжить ее? Саре в ее унынии казалось, что это решение было принято с самого начала. Любое проявление примирения было всего лишь внешней уступкой Джеффу.
