Розанна Спайрс - Венский вальс
Шила поразилась его рассуждениям о нравственности и порядочности, о моральных принципах супружества. Сама она высоко ценила все эти качества, но для нее было открытием, сколь они важны и для Роналда.
— Порвав с Сарой, я, признаться, надеялся, что она оставит меня в покое, и искренне пожелал ей удачной охоты за тугим кошельком. Прошел уже год, но она все еще преследует меня всюду и нарочно всем напоказ носит кольцо, которое получила в день помолвки. Сара буквально шпионит за мной, а я вынужден это терпеть, так как человеку моего положения ни к чему публичные скандалы.
— И поэтому ты взял ее с собой в Нью-Йорк? — ядовито спросила Шила, сверкнув глазами.
— Дорогая, — мягко возразил он, поглаживая ее руку. — Сара поджидала меня в Хитроу с билетом на руках на тот же рейс. Репортеры сфотографировали нас, когда мы одновременно входили в здание аэропорта, — вот и все. Но в самолете я сидел рядом со своим телохранителем, а в Америке он не позволил ей остановиться в том же отеле, где был мой номер.
— Ты всегда путешествуешь с телохранителями? Вот уж не думала…
— Береженого Бог бережет, хотя вообще-то опека не очень приятна. Чего хорошего, если посторонние в курсе всей твоей частной жизни.
— Так ты… — Шила откашлялась перед тем, как задать вопрос, не дававший ей покоя. — Ты не виделся с Сарой в Нью-Йорке?
— Ни разу!
— Допустим, — осторожно сказала она, — на словах ты меня убедил, хотя на самом деле все это выглядит сомнительно. — Глядя на его посуровевшее лицо и плотно сжатые губы, Шила поежилась. — Согласись, разве я не права?
— Нет. Ты можешь все проверить, — сердито бросил Роналд. — Каждый мой шаг. Тебе надо лишь сделать несколько телефонных звонков.
— Я не стану никуда названивать и копаться в твоем грязном белье.
— Ах, вот как? Так я докажу тебе, что сказал чистую правду!
— Пусти, куда ты меня тащишь?
Роналд действительно схватил ее за руку и стремительно направился в сторону улицы, не обращая внимания на протесты Шилы.
— Будь я проклят, если отпущу тебя! Сейчас мы поедем к Саре, и я заставлю ее рассказать, как на самом деле все было!
— Ты не сделаешь этого!
Сопротивляться ему оказалось бесполезно, хоть она и пыталась. Не устраивать же драку на глазах у прохожих, которые и так с любопытством косились в их сторону.
— Нет, я не позволю ей разрушить наши отношения!
Шофер, сидевший за рулем, делал вид, будто ничего не видит и не слышит.
— У нас нет никаких отношений!
Эти слова Шилы, подействовав, как красная тряпка на быка, привели Роналда в бешенство.
— Они у нас есть! Я сделал все, чтобы завязать их. Я без колебаний отдал тебе на откуп свой важнейший рекламный проект — самый крупный бриллиант в моей короне! Я восхищаюсь твоими способностями; преклоняюсь перед даром, которым наградил тебя Господь! Я в открытую, а не намеками говорю о своих чувствах, потому что меня неудержимо к тебе влечет.
— Говори потише, — взволнованная его вспышкой, попросила Шила, озираясь по сторонам. — Соседи могут услышать.
— Я не виноват, что ты держишь меня на пороге! Пусть все слышат!
Ей ничего не оставалось, как открыть ему дверь.
— Входи, если и дальше намерен так кричать.
— Мне плевать на весь мир, но я не позволю, чтобы подлая интрижка Сары помешала мне добиться того, чего я так хочу!
Шила криво усмехнулась, в сердцах хлопнула дверью.
— Единственное, что ты хочешь, так это затащить меня в постель! Тебя интересует лишь секс!
— А что в этом плохого? Я мужчина и не вижу ничего предосудительного в таком желании.
Столь откровенное признание лишило ее дара речи. Вмиг отрезвев, Шила поняла, как нелепы романтические мечты, подспудно гнездившиеся в ее душе. Теперь стало очевидным то, чего она больше всего боялась: Роналдом руководит только похоть. Внутри у нее словно что-то оборвалось, губы задрожали, и слезы ручьем потекли по щекам. В эту минуту она напоминала беззащитного, отчаявшегося ребенка.
— Эй… не плачь, — Роналд ласково притянул ее к себе. — Я не хотел обидеть тебя…
— Замолчи! — сквозь рыдания прошептала она и попыталась отстраниться. — Оставь меня в покое!
За подбородок он поднял к себе ее лицо, нежным поцелуем осушил слезы.
— Прелесть моя, в сексе ничего постыдного нет. Я нормальный мужчина из плоти и крови, и, когда встретил женщину, соответствующую моим идеалам, у меня возникло естественное желание заняться с ней любовью… Я чувствую, ты хочешь того же, хотя и стесняешься в том признаться… Твоя сдержанность — лишь видимость. Ты дрожишь от малейшего моего прикосновения, трепещешь — так же как я — каждой жилкой и каждой клеточкой… Ты не боишься, что мы оба умрем от разрыва сердца, если… если…
— О, Ронни, Ронни, — как в лихорадке прошептала она, прильнув к нему всем телом.
— Дорогая моя девочка, не думай ни о чем, кроме нас и нашего будущего. Поверь, ты ни о чем не пожалеешь, если станешь моей.
Глядя ему прямо в глаза и ощущая жгучий стыд и смущение, Шила нашла в себе силы признаться:
— Я давно… твоя, Ронни…
Трясущимися руками она развязала ему галстук, который, шелестя, упал к их ногам, расстегнула пуговки рубашки, зарылась лицом в мягкие завитки волос.
Роналд застонал от поцелуев, которыми Шила осыпала его грудь, от ее жаркого дыхания.
— Если ты не скажешь, что хочешь меня, я найду в себе силы остановиться сейчас. Мне важно, чтобы ты сознательно произнесла это. Просто скажи мне правду и все.
— Да, Ронни, да!..
Их губы слились в обжигающем поцелуе, в который воплотилась неукротимая страсть охватившая обоих. Как пушинку, он подхватил Шилу на руки и отнес на диван, спустил с плеч бретельки сарафана, потом сдернул его совсем. Стоя на коленях, Роналд любовался обнаженным женским телом.
— Боже, как ты прекрасна!
Она купалась в его изощренных ласках, когда он стал покусывать ей соски, касаться губами ложбинки между грудей. Не в силах дольше сдерживаться, Шила застонала — так сладостны были ощущения, рождавшиеся от медленного, скользящего движения языка, увлажнявшего ее кожу.
Умело, и настойчиво разогревая в Шиле желание, Роналд упивался ее стонами; тем, как податливо вздымаются навстречу ласкам женские бедра, готовые по-настоящему принять его. На секунду он поднял лицо — хотелось заглянуть Шиле в глаза.
— Посмотри на меня, дорогая, прошу тебя, открой глаза.
— Мне стыдно, — пролепетала она.
— Глупышка. Ты самой природой создана для любви и страсти. Мы оба для этого созданы.
Шила поняла, что стоит за этими словами. Нетерпение охватило ее. Баррикады, которые она старательно возводила, опасаясь за свое будущее, — рухнули. Ничто теперь не имело значения. Она хотела быть счастливой хотя бы на миг. Сейчас и немедленно!..
