Кэтрин Феллоуз - Леонора
Раздумывая, что сказать, когда граф придет к ним завтра, она испытала мстительное желание заставить его страдать. Если он так боится разоблачения своей тайны, пусть как следует помучается! Пусть живет в полной неизвестности, не зная, когда на него обрушится этот удар! Нет, не то! Во-первых, невозможно представить себе графа, объятого страхом, а во-вторых, она не желает ему зла.
День тянулся бесконечно, и под предлогом сильной головной боли Леонора отказалась ехать на званый вечер, опасаясь встречи с графом.
Узнав о ее решении, леди Констанс пришла в необыкновенное волнение, а сообщение горничной о том, что во время утренней верховой прогулки мисс попала под сильный дождь, только подлило масла в огонь. Леонора уговаривала мать ехать без нее, но та покинула дом только после того, как добилась обещания дочери оставаться в постели, выпить горячего молока, а потом еще и сердечные капли. Решительно отгородившись от навязывающейся с советами горничной пологом над кроватью, Леонора осталась наедине со своим несчастьем.
Проснувшись поутру, она сразу вспомнила, что сегодня к ним должен приехать граф. За бессонные ночные часы она решила уклониться от встречи с ним, хотя и упрекала себя за малодушие. Поспешно накинув халат, она спустилась вниз и сообщила дворецкому, что у нее мигрень и чтобы он любому визитеру сообщал, что ее нет дома, затем вернулась к себе и села писать письмо лорду Эверарду.
Склонившись над листом бумаги, она пыталась сочинить достойное послание. Сначала Леонора решила высказать ему все, что она думает о его оскорбительном предложении, но это помешало бы их дальнейшим непринужденным встречам, а по отношению к Марии и мистеру Рошфору было бы несправедливо, если бы между ними при каждой встрече возникали перебранки.
Заканчивая письмо, она вспомнила, что граф ни разу не назвал ее по имени, и у нее по щекам покатились слезы. Возмущенная своей слабостью, она вытерла глаза рукавом халата и отнесла письмо дворецкому с наставлением, чтобы тот вручил его лично графу. Дворецкий пробежал глазами адрес и поднял на нее взгляд, но она поспешила скрыться у себя в комнате, опасаясь, как бы граф не застал ее в холле. Сообщив горничной, что попробует снова уснуть, она подошла к окну и стала из-за шторы высматривать графа.
Когда же он появился, она готова была вернуть свое письмо, если бы это было возможно. Однако верх одержало испытанное ею потрясение от беззаботной болтовни Саймона, и она приказала себе вести себя разумно и не страдать из-за мужчины только потому, что он так красив. «Это только лошадь покупают потому, что она выглядит хорошей, – уговаривала она себя. – Под красивой внешностью может скрываться черное сердце!» Собственная способность к мелодраматическим размышлениям поразила ее, и впервые за сутки она улыбнулась. Но тут стукнула входная дверь, и она увидела, как граф спускается по ступеням. Оглянувшись на дом, он пожал плечами и зашагал прочь.
Граф отправился домой, теряясь в догадках, что могло случиться с Леонорой. Хотя, возможно, у нее могла разыграться мигрень, дерзкое заявление дворецкого и отсутствие записки от нее заставило его прийти к выводу, что она намеренно уклонилась от встречи с ним. Но почему после вчерашнего разговора она решила не видеться с ним?
Вопрос разрешился, когда он оказался дома. Сбросив в передней плащ и шляпу, он забрал с подноса скопившуюся корреспонденцию и направился в гостиную. В основном это были счета и приглашения, но мысль о том, что Леонора могла написать ему, заставила его внимательно просмотреть каждое письмо, и наконец он его обнаружил. С удивлением перечел он сухие строки и, сунув письмо в карман, снова вышел из дома.
Быстро дойдя до дома Леоноры, он резко дернул колокольчик. Дверь открыл тот же бесстрастный и неумолимый дворецкий, но, на счастье, в этот момент в холле появилась леди Констанс. Он поклонился ей, и с радостным восклицанием она устремилась ему навстречу.
– Я надеялся застать мисс Ревелл дома, сударыня, – сообщил он.
– У бедняжки Леоноры разболелась голова, но заходите, – ответила леди Констанс с улыбкой. – Я узнаю, может быть, ей уже лучше.
Она проводила его в гостиную и, решив лично убедиться в самочувствии дочери, поднялась к ней.
– Я еще не очень хорошо себя чувствую, – сказала Леонора, вздохнув.
– Прошу тебя, спустись. Сегодня такая замечательная погода, и если граф захочет пригласить тебя покататься, я уверена, прогулка пойдет тебе нa пользу. Хотя он, кажется, пришел пешком. Ну, неважно.
Леонора встала, привела в порядок прическу и последовала за матерью.
Лицо графа было спокойным и непроницаемым, но как только леди Констанс под каким-то предлогом удалилась, он нахмурился, глядя на Леонору, и у нее сжалось сердце.
– Я хотел бы поговорить с вами наедине!
Он достал из кармана письмо и положил на стол. Леонора уставилась на письмо, не смея поднять взгляд на графа.
– Почему? В чем дело? – произнес он вполголоса.
– Я все объяснила в письме. Я…
– Вздор! – прервал он ее. – Все это лишь жалкие попытки увильнуть от ответа. Вчера вы об этом и не думали! Вы не находите, что я имею право получить правдивое объяснение? Прошу вас, Леонора. Разве мы не можем спокойно все обсудить?
Леонора задержала дыхание. Если бы она не знала о его вероломстве, каждое его слово показалось бы ей совершенно искренним! Но уж слишком многое совпадало: его слова о том, чтобы она молчала, его разрыв с Кэтрин Харфорд, угрозы сэра Марка, вчерашний рассказ Саймона.
– Говорю вам, я все объяснила в письме, – повторила она.
– Я считал вас более отважной!
– Как вам угодно! Все дело в том, что мистер Рошфор, ваш самый близкий друг, собирается жениться на моей сестре и для всех нас было бы неловко, если бы мы с вами стали явно избегать друг друга!
– И что же такого вы обнаружили со вчерашнего дня, что решили меня избегать? – усмехнулся он. – Леонора, я не делаю вид, что вел безгрешный образ жизни, но не могу припомнить ничего, чего бы вы уже не знали, что могло вызвать в вас такое отношение!
Она ахнула, и он добавил:
– Ради бога, будем же честными друг с другом!
– У вас короткая память. Видимо, вы уже забыли инцидент, который произошел на балу у леди Нетерби!
– И кто же сообщил вам эту сплетню?
– Как вы должны были бы догадаться, это сделал Саймон, но он и не подозревает, что это событие как-то касается и меня!
– Жаль, что он не нашел другой темы для беседы с вами. И что именно он вам рассказал?
– Что вы уединились с Кэтрин Харфорд… – Она осеклась, сообразив, что не знает, как все было на самом деле.
– Так вот в чем причина! Понимаю. Кажется, я вряд ли смогу перед вами оправдаться, не так ли?
