Мишель Дуглас - Праздник в сказочной стране
Какие трезвые мысли! Она снова повернула переключатель беговой дорожки.
Пару дней спустя, когда уже подошло время укладывать малышей спать, Николь с удивлением увидела, как Кейд скармливает Элле уже третью по счету конфету. Она попыталась перехватить его взгляд и покачала головой, но он проигнорировал ее предостережение.
Дети играли в шарады, но умудрились из этого благочинного занятия устроить шумную возню. В первую очередь благодаря Кейду, который их всячески тормошил. Николь в шоке увидела, что он снова дал Элле горстку изюма в шоколаде. Она прошептала ему:
— Что же ты делаешь, ей станет плохо!
— Чушь! — отмахнулся он. — Раз ты не позволяешь себе съесть чуточку, так что ж теперь, и нам никому нельзя?
— Кейд! — с укоризной произнесла его мать.
Николь поерзала на стуле. Как, черт побери, он узнал про ее битву с шоколадным драже?
Хихикая, Элла вскарабкалась отцу на колени, выпросила еще штучку и скорчила Николь рожицу, полную триумфа.
Ах ты, поросенок маленький! Николь не могла всерьез на нее рассердиться, потому что виноват-то был, конечно, Кейд.
— Дети, скоро пойдем спать! — сказала она.
— Не-е-е-ет! — завопила Элла — Папочка, можно мы еще поиграем?
— Конечно, золотко! Это же Рождество. Конечно, можно!
И он громко запел какую-то разудалую песенку. Элла соскользнула с его колен и стала плясать с Джейми и Саймоном. Задремавшая было Холли громко завизжала, требуя, чтобы ее спустили на пол и позволили присоединиться к честной компании. При этом в каждой руке у нее оказалось по конфетке, выданной Кейдом.
Завтра дети будут капризны и полубольны. Когда Николь увидела, что Кейд снова потянулся за драже, она вскочила и ушла в кухню. Налила себе воды со льдом, приложила стакан к виску. Кейд просто хочет сделать Рождество незабываемым. Он срывает режим и перекармливает детей конфетами не для того, чтобы разозлить и унизить ее… Да, но разбираться с последствиями придется не ему — он же заплатил за услуги няни!
— Так и думал, что ты здесь засела и дуешься.
— Что такое? С тебя уже хватило разбушевавшихся детей? И ты удалился, предоставив мне, твоей маме и Ди управляться с четверкой переутомленных малышей?
— Расслабься же, Николь! Сейчас ведь рождественские каникулы. Дай детям повеселиться.
— Все должно быть в границах разумного, — не отступалась она. — Детям необходим режим. Рутина для них — благо.
— Скажи лучше, что это для тебя рутина — благо. Предпочитаешь отсиживаться в стороне.
И она поняла, что они уже разговаривают не о детях.
— Сдается мне, Николь, что ты перегнула палку с этим твоим планом. Вцепилась в него и ни шагу в сторону. Знаешь, в жизни должно быть место импровизации.
— Забавно. — Ее голос зазвенел. — Я никогда не думала, что ты так болезненно переживаешь свои поражения.
Кейд хмыкнул:
— Это не я, а ты тяжело переживаешь поражение, Николь, и отказываешься сама себе помочь.
Она ткнула его пальцем в грудь.
— Нет, Кейд. Ты зачем-то приплетаешь секс к моему, ладно, «поражению». Той ночью ты сказал, что мне нужен друг. И вроде как даже собрался играть эту роль. Но не всерьез, не правда ли? — Все бы хорошо, но дрожащий голос выдавал ее уязвимость. — Вот только настоящий друг, Кейд, никогда не будет подталкивать меня натворить что-то такое, от чего я же потом буду страдать. Ты только посмотри на меня! Посмотри, я в полном раздрае. А ты позволяешь своей обиде на Фрэн и разбушевавшимся гормонам управлять твоими поступками. Ты ведь прекрасно знаешь все причины, по которым мы не должны… — Николь неопределенно махнула рукой в воздухе, не решаясь произнести это слово, — и на мне же срываешь зло! Знаешь, давай-ка я нарисую тебе одну страшную картинку. Видишь ли, я все еще не отказалась от мысли о семье и детях. Я очень хочу детей, я мечтаю о них.
Николь прикрыла глаза, так сильна была сердечная боль в этот момент. Кейд стоял молча, плечи его поникли. Ей пришлось сглотнуть комок в горле, чтобы продолжить.
— Иногда желание родить бывает таким сильным, что я практически теряю здравый смысл. Представь себе, что у нас интрижка. Что, если моя тоска по материнству возьмет верх над разумом? Что, если в какой-то момент мы позабудем об осторожности и столкнемся с этой проблемой? Ты хочешь оказаться в такой ситуации?
— Нет.
— И я — нет.
Оба стояли неподвижно, оба молчали. Наконец Николь выдохнула:
— Сейчас-то можно идти укладывать детей спать?
— Пожалуйста. — Голос его охрип.
Она поспешно вышла, потому что ей больше всего на свете хотелось его поцеловать.
Глава 7
Кейд вынырнул из глубочайшего сна. Ой! Кто-то дергал его за ногу. Видимо, уже давно.
— Вставай! Вставай же, Кейд!
— Мама? Что еще за… — Кейд рывком сел на постели и попытался понять, что происходит. Он щелкнул ночником. Часы показывали три часа ночи. Сон моментально слетел. — Кто болен? — Он уже вскочил и натягивал футболку. Джинсы надевать не стал, оставшись в боксерах. Черт, если кому-то нужен врач… Ледяная рука сжала его сердце. — Мам, кто? Элла? Холли?
— Ничего страшного, но неприятно. И главное, по твоей вине. Давай-ка дуй в детскую и помоги бедной девушке. Дети требуют тебя — и ее.
Кейд бросился в комнату Эллы. У постели дочери сидела Николь с тазиком в руках, Эллу рвало. Причем было видно, что Николь не сразу подоспела со своим тазиком. В довершение всего еще и Холли висела на шее у Николь. Кейд понял, что Холли тоже рвало, — все трое были перепачканы. Ночная рубашка Николь сползла с одного плеча, почти открывая грудь, мокрая ткань стала практически прозрачной. Он отвел глаза.
— Папочка, я объелась конфет, и теперь у меня… глота!
«Глота», конечно, прозвучало забавно, но Кейду было не до смеха. До него дошло, что это — его рук дело. Самобичевание — прекрасная штука, но в данный момент надо помочь Элле, Холли и Николь.
— Надо помыть и переодеть Холли. А Элла…
Николь скосила глаза на тазик, давая понять, что Элла все еще в процессе.
— Холли, зайка, пойдешь к папочке?
Холли вскрикнула и ухватила Николь за шею. Элла расплакалась:
— Пусть папочка останется со мной!
Что ж, Кейд занял место Николь у постели Эллы, приняв эстафету, чистый тазик, мокрое полотенце и обещание вернуться поскорее.
— Николь, не беспокойся, прими душ, — сказал он. Он прекрасно понимал, насколько ей не комфортно в мокрой ночной рубашке. И предчувствовал, глядя на Холли, что пройдет вечность, прежде чем удастся ее укачать.
Николь бросила взгляд вниз, на себя, и краска залила ее щеки. Коротко кивнув, она испарилась, унося Холли, грязный тазик и свой волшебный бюст.
