Джэсмин Крейг - Идеальная пара
— Но ты будешь работать со мной, Линн, и это самое главное, — Дамион не понимал причину ее колебаний. — Если ты останешься в Нью-Йорке, я едва ли здесь покажусь, по крайней мере, в ближайшие шесть месяцев, пока будут идти съемки.
— Я польщена, что ты просишь меня об этом, Дамион. Конечно, я поеду. И вообще я в восторге…
— Тогда решено. Ты вылетишь туда, как только состоится премьера пьесы, и подыщешь подходящее помещение для офиса. Возможно, через пару недель я тоже смогу выкроить несколько дней и прилететь в Калифорнию. — Его голубые глаза устремились на нее с жгучей страстью. — Мы полетим туда вместе, лапочка, и ты поможешь мне выбрать дом. Где-нибудь в Малибу, я думаю, прямо на берегу океана.
Она решила, что комок, собравшийся где-то под ложечкой, вызван восторгом от его предложения. Потом обнаружила, что во рту все пересохло.
— Это будет мило, Дамион, — пропищала она неестественно тонким голосом. — Конечно же, я буду с нетерпением ждать этой поездки.
Вечером, когда Линн стала наносить на веки лиловые тени, ее рука внезапно замерла. Она молча уставилась в зеркало, потом схватила кусок ваты и стала яростно стирать слои тонального крема, румян и губной помады. Потом плеснула в лицо водой и снова посмотрела на свое отражение. Даже без боевой раскраски она выглядела не такой, как неделю назад. В глазах появилась уверенность в себе, что было для нее совершенно новым состоянием.
— Ты кажешься на десять лет старше и умудренней по сравнению с прошлой неделей, — сказала она собственному отражению, затем пожала плечами, злясь на себя и досадуя, что стерла всю косметику. Она вовсе не намерена возвращаться к прежнему образу свежей провинциальной простушки, так что придется начинать все сначала.
Линн не могла разобраться в собственных чувствах. Что с ней происходит? Дамион Таннер, первоклассный актер и телезвезда национального масштаба, наконец обратил на нее благосклонное внимание. После появления этого фильма его, возможно, признают во всем мире. И этот знаменитый, талантливый человек пригласил ее на ленч, во время которого он открытым текстом сказал, что хочет ее. Подобная ситуация повысит самооценку любой женщины, поэтому естественно, что она стала более уверенной в себе. И вовсе не нужно торчать в ванной перед зеркалом, чтобы обнаружить эту потрясающую правду.
Часы на руке показывали восемь, а Адам всегда пунктуален. Линн торопливо напудрилась, наложила чуточку румян, нанесла тени и чуть подкрасила ресницы. Домофон зажужжал в тот момент, когда она причесывалась. Нажав кнопку, она попросила Адама подняться к ней, и, ожидая звонка в дверь, поспешно собиралась, обувая открытые туфли на высоком каблуке и кидая в сумочку всякие необходимые мелочи.
Через несколько мгновений Линн открыла дверь худому, светловолосому и загорелому незнакомцу. Она моргнула, и этот образ растаял, перед ней стоял Адам Хантер, ее старинный друг.
— Ты готова? — спросил он с улыбкой.
— Может, зайдешь и выпьешь чего-нибудь? — предложила она, отвернувшись.
Она услышала звук захлопнувшейся двери и уверенных шагов Адама.
— В чем дело, Линн? — спокойно поинтересовался он.
Она налила немного виски, добавила несколько кубиков льда и лишь потом повернулась к нему.
— Спасибо, — сказал Адам, беря из ее рук стакан. Затем подождал, не скажет ли она чего-нибудь, и, поскольку она молчала, присел на диван, удобно облокотись на подушки. — Ты не хочешь мне сказать, что тебя беспокоит, Линн? Я буду счастлив предложить мои первосортные советы, если ты готова их услышать. С другой стороны, нам не обязательно говорить об этом, если не хочешь.
Неожиданно из нее хлынули признания.
— Ничего меня не беспокоит, кроме одного — что я, пожалуй, скоро сойду с ума. — Она нервно улыбнулась, стараясь превратить свои слова в шутку, но это ей плохо удалось.
— Ты мне кажешься совершенно здравомыслящей, — сказал он, подражая ее претензии на веселый тон. — Я ведь ни разу не слышал от тебя, что ты русская императрица, и ни разу не видел, чтобы ты разговаривала с фонарным столбом.
— Но если бы ты приехал на пять минут раньше, то застал бы меня говорящей со своим отражением. — Она крепко сцепила руки. — Адам, я начинаю подозревать, что десять месяцев тайной страсти к Дамиону Таннеру сильно повлияли на мои мозги.
— Что ж, на то она и тайная страсть, — пожал плечами он.
Линн улыбнулась, но улыбка быстро пропала.
— Дело не только в Дамионе, — возразила она. — Дело в тебе, Адам. Ведь ты мой друг уже много лет. Мне всегда казалось, что я знаю про тебя все, даже твои мысли не являются для меня секретом, потому что мы близкие друзья. А вот во время наших трех последних встреч мне казалось, что я тебя совсем не знаю… Это ли не безумие?
— На безумие это не похоже, — усмехнулся Адам. — Это весьма забавно.
Новая интонация, появившаяся в его голосе, вызвала в ней протест и разочарование.
— И вот что еще. В последние дни, что бы ты ни говорил, мне чудится за всем происходящим какой-то подспудный, скрытый смысл. Разве ты не замечаешь, Адам, что с нами происходит? Я вскакиваю всякий раз, когда ты приближаешься ко мне. Ты один из самых главных людей в моей жизни, и я не могу вынести возникшего между нами напряжения. С тобой что-то произошло, Адам, я в этом уверена. То ли Калифорния тебя переменила, то ли еще что-то. Ты что, покрасил волосы или сделал пластическую операцию? Почему меня не оставляет ощущение, что я вижу перед собой незнакомца? Почему ты стал таким… непохожим на себя?
Он отхлебнул виски, потом встряхнул стакан так, что кубики льда застучали о его стенки.
— Я не красил волосы и не делал пластическую операцию. Если не считать калифорнийского загара, по-моему, я выгляжу так, как всегда. — Адам поднял на нее глаза. — За последнее время в моей жизни не произошло никаких существенных перемен, Линн. И я уверен, что веду себя с тобой в основном так же, как и раньше.
— Не может быть. Раньше я никогда не вздрагивала, когда ты прикасался ко мне. И вообще я обычно даже не замечала этого, а ведь ты дотрагивался до меня тысячу раз — да, тысячу раз — с тех пор, как мы встретились друг с другом.
— Да, в последнее время ты стала немного более чувствительной, — усмехнулся Адам.
— Почему? — спросила она. — Что произошло?
— Это ты переменилась, — сказал он.
— Адам, прошу тебя, не надо загадок. У меня и так голова идет кругом, так что нет сил разгадывать твои туманные намеки.
— Я вовсе не собираюсь говорить загадками. Лишь имел в виду, что за последние месяцы ты переменилась, поэтому, видимо, ты и воспринимаешь меня иначе, — рассудительно произнес Адам.
