Никола Марш - Недоверчивые сердца
Да, черт возьми. Этан никогда не позволял сердцу управлять головой. С раннего детства. Мать была единственной женщиной, которой принадлежала часть его сердца, но ей понравился другой. И она ушла из его, Этана, жизни. Бросила сына, предоставив ему, пятилетнему, самому заботиться о себе. Он остался без семьи, без денег, без дома.
— Если вы ее хотите, вот это, — Дайлип постучал себя по левой стороне груди, — должно править вот этим. — Он показал на свою голову. — Все просто. Сунил возвращается. Сейчас, мой друг, мы займемся делами, но запомните то, что я вам сказал.
Запомнить-то он запомнит, да что с этим делать?
Мама готовила великолепно, но настоящая кухня Гоа, каждое блюдо которой поглощалось в огромных количествах, оказалась безукоризненной.
Тамара была особенно неравнодушна к бибинкам, приготовленным из муки и кокосового молока с топленым маслом и сахарным песком, приправленным мускатом и кардамоном.
Сдобно. Вкусно. К ним очень быстро привыкаешь.
Совсем как к Этану. Но его сладость испарилась немедленно, как только он добился того, что она начала ему доверять.
Тамара подошла к кромке воды. Волны с шелестом накатывали на берег. На пляже Колва была какая-то особенная атмосфера. Здесь появлялось ощущение, что на свете все возможно. Молодая женщина любовалась бесконечной морской бирюзой, исчезающей в сгущающихся сумерках.
Тамара подобрала широкую юбку и вошла в воду. Щиколотки приятно ласкала теплая вода.
Ребенком она довольно часто бегала по мелководью, прыгала, плескалась, шалила. Родители шли рядом и улыбались.
Потом они отправлялись на Окленд-стрит, где и сейчас находится множество кондитерских. Смеясь, Тамара прижималась носом к каждой витрине. Предстоял очень трудный выбор — то ли шоколадный эклер, то ли ванильное пирожное с кремом.
А затем она шла между мамой и папой, держала обоих за руки и считала себя самой счастливой девочкой на свете…
Вдруг ее ударила по ногам довольно большая волна. Юбка намокла почти целиком. Тамара рассмеялась — в окружающей тишине смех прозвучал непривычно громко. Сколько времени прошло с тех пор, как она смеялась так в последний раз?
Этан научил ее вновь смеяться. На прошлой неделе.
Этан, Этан, Этан… Господи, разве нельзя думать о чем-нибудь другом?!
Тамара побрела по берегу. Навстречу ей двигалась чья-то долговязая фигура. Она не обратила бы на нее внимания, но эти широкие плечи, знакомый наклон головы… Женщина взглянула еще раз, и пульс засбоил, а потом и вовсе ударился в галоп, когда фигура направилась прямо к ней.
Не может быть!
Оказывается, может.
В тот же миг она напрочь забыла, почему ей надо держаться подальше от Этана. Ноги сами летели по песку и несли ее прямо в его объятия.
Глава 10
Одной рукой Этан гладил ее по щеке, по волосам, а другой крепко прижимал к себе.
— Неужели это правда? — бормотала она.
— Еще какая.
Тамара коснулась щеки Этана, пальцы ощутили пробивающуюся щетину. И все равно она не верила, что это происходит наяву.
— Что ты здесь делаешь?
— Я приехал, чтобы быть с тобой. — Он легким, нежным поцелуем прикоснулся к ее губам.
У нее остановилось дыхание.
— А что же тогда произошло в Дели?
— Я был дураком. — Он обхватил ее лицо руками. — Я должен все объяснить.
Не должен, а просто обязан, если вспомнить то, как они расстались.
— Пойдем. Я остановилась в той хижине, мимо которой ты только что прошел. Там мы сможем поговорить.
Тамара попробовала выбраться из его объятий, но он еще крепче прижал ее к себе:
— Там, я скучал по тебе.
— Я тоже, — откликнулась она, совершенно счастливая.
Их дыхание сливалось. Их сердца бились в унисон. Именно в этот миг Тамара поняла, какая могучая сила свела ее маму и папу как раз на этом пляже много-много лет назад.
Что ни говори, а есть что-то магическое в этом месте. Что-то необыкновенное. На небе сверкают звезды. Кто-то наигрывает на ситаре, и тихая мелодия плывет в ночном воздухе. Может, все-таки стоит решиться и попробовать полюбить еще раз?
— Главное, чтобы в твоей хижине был набитый едой холодильник. У меня такое ощущение, будто я несколько дней не ел.
— У меня есть кое-что получше. Хижина принадлежит курорту. И первое, что я потребовала, — это доставку блюд местной кухни.
— Отлично! Что нас ждет сегодня вечером?
Тамара голову дала бы на отсечение, что в это безумное мгновение Этан говорит не о еде. Тем не менее она никак не могла вспомнить, что заказала сегодня утром.
Увидев растерянное лицо молодой женщины, Этан хохотнул:
— Не важно. Что бы это ни было, я съем все. — Потом помолчал, многозначительно глядя на нее. — Что счастье делает с человеком? Возвращает ему аппетит.
— А ты счастлив?
Он остановился и в очередной раз притянул ее к себе:
— Если помнишь, при встрече ты не бросилась прочь, все еще разговариваешь со мной и даже пригласила на ужин. Так что я просто в экстазе.
Радость забурлила в крови Тамара. На прошлой неделе ей открылись удивительные вещи: она не должна больше притворяться. Она стала самой собой — женщиной, готовой к новому старту.
— Я тебя такой никогда не видел, — заметил Этан.
— Какой?
Он вглядывался в ее лицо, изредка задерживаясь на губах:
— Я никогда не видел тебя такой спокойной и довольной. Ты в самом деле счастлива?
Тамара кивнула. Она действительно никогда и нигде не чувствовала себя так безмятежно, как на пляже Колва.
— Нет, здесь что-то большее, — задумчиво протянул Этан.
Он был прав. В Мельбурне, после смерти Ричарда, Тамара тоже осталась одна, но тогда все обстояло иначе. Ее затянул водоворот похорон и бесчисленных поездок к адвокатам. Она захлебывалась в потоке бумаг, да еще пришлось разбираться с красоткой Соней, подружкой Ричарда.
А здесь она могла быть самой собой.
Она улыбнулась:
— Ты, наверное, считаешь, что хорошо меня изучил, да?
— Я смело могу утверждать, что здесь ты чувствуешь себя комфортно.
— Это из-за места. — Она показала на бесконечные пески, мерцающее море, небо в пурпурных полосах, усыпанное бриллиантами звезд.
— Я очень рад за тебя, Там. Очень рад.
Она понимала, что Этан говорит искренне, и за это полюбила его еще больше. Тамара призналась себе, что тосковала по нему.
И вот он здесь, со своей лихой пиратской улыбкой, в шортах цвета хаки и белой футболке, подчеркивающей загар. Этан Брукс был великолепен. Молодая женщина надеялась, что, приехав сюда, он выразит готовность заняться изучением той искры, которая то и дело мелькала между ними.
