Аурелия Хогарт - Чужое счастье
— Убийственная логика! — вырвалось у Эмери с оттенком восхищения. В самом деле, подобной уверенности можно было лишь позавидовать. Ох, если бы действительно все было так просто, подумала она, подавив вздох.
К сожалению, несмотря на все преследования, которые Эмери претерпела со стороны Лекса, любовь по-прежнему оставалась в ее сердце и не было никакой надежды ее изжить. За минувшие годы Эмери порядком устала от своих неразделенных чувств. Временами ее охватывала тоска — отнюдь не по утраченному благосостоянию, хотя, конечно, ей жаль было своих трудов. Однако беспросветность в плане отношений с самым дорогим человеком на свете очень угнетала ее. Эмери подняла глаза и вздрогнула, увидев, что Лекс вновь внимательно вглядывается в ее лицо.
— Что? — настороженно спросила она.
— Нет, ничего… Но мне почудилась ирония в твоих словах.
— Ну не знаю… — протянула Эмери. — Вероятно, у тебя разыгралось воображение.
— Может быть, может быть, — медленно произнес Лекс. — Только…
— Что? — Она внутренне напряглась.
Он чуть помедлил, прежде чем произнести:
— Просто я вдруг подумал: если бы ты впрямь пылала ко мне ненавистью, то вряд ли легла бы со мной в постель, а? — Заметив, что Эмери собирается что-то сказать, он сделал предупреждающий жест. — Постой, дай договорить. Я ведь тоже перестал ненавидеть тебя именно в тот день… или, вернее, вечер, переходящий в ночь. Потому что днем мои эмоции по отношению к тебе еще были прежними. Вечер же стал рубежом, после которого в моей душе угас очаг ненависти. — Неожиданно Лекс рассмеялся. — Кажется, я злоупотребляю поэтическими метафорами! Признаться, прежде за собой такого не замечал…
— Ничего, я не возражаю, — произнесла Эмери.
— Значит, я угадал? Ты действительно больше не ненавидишь меня?
В этом вопросе она усмотрела для себя скрытую угрозу. И вообще, ей показалось очень подозрительным желание Лекса докопаться до ее истинных чувств.
— Нет, ненавижу! — Выпалив два коротких слова, Эмери сама поморщилась от наигранности собственной интонации. А также от поспешности, делавшей ответ комичным.
Неудивительно, что Лекса разобрал новый приступ смеха. Отсмеявшись, он неожиданно наклонился и легонько поцеловал Эмери в щеку.
— Замечательно! Сейчас ты похожа на себя прежнюю, ту, которую я хорошо знал.
Этот будто нечаянный поцелуй почему-то очень взволновал Эмери. Возможно, своей естественностью. Или искренностью. Как бы то ни было, он затронул некие потаенные струны в ее душе, которые до сих пор молчали. Сейчас они запели — едва различимо, — но даже этого оказалось достаточно, чтобы Эмери почувствовала, что ее сердце будто наполняется светом. Это было очень приятное ощущение.
— Честно говоря, я не ожидал, что после всего случившегося между нами когда-нибудь установятся нормальные отношения, — негромко произнес Лекс. Впрочем, он тут же поправился: — Конечно, «нормальные» чересчур сильно сказано, но хотя бы подобие таковых.
После этих слов благостное душевное состояние Эмери потихоньку начало улетучиваться.
— Зачем тебе нужно, чтобы между нами были нормальные отношения? — суховато спросила она. — Чтобы предаваться воспоминаниям о старых добрых временах?
— Ну хотя бы… Но и еще кое для чего.
Эмери вопросительно вскинула бровь, глядя на Лекса снизу вверх.
— Мне хочется продолжить то, что произошло между нами вышеупомянутой ночью, — спокойно сказал он.
У Эмери пересохло во рту. Машинально проведя зыком по губам, она чуть отодвинулась от Лекса, чтобы лучше видеть его лицо.
— Продолжить? — В ее голосе явственно слышалась растерянность. — Зачем?
Вероятно, в другое время она сочла бы этот вопрос дурацким, но ей действительно необходимо было выяснить, что скрывается за оброненной Лексом фразой.
— Зачем? — Очень медленно, глядя прямо Эмери в глаза, он наклонился к ее лицу. — Ведь ты сама это прекрасно знаешь, не так ли? — В следующую минуту он притянул Эмери к себе и прильнул к ее губам.
Она попыталась было вновь отстраниться, но на этот раз Лекс не позволил ей этого. А потом… потом ей уже и самой не захотелось отодвигаться. Охваченная волной трепета, более ощутимой, чем все предыдущие, Эмери приоткрыла губы, и Лекс сразу же, словно опасаясь, как бы она не передумала, скользнул меж них языком. Стоило Эмери почувствовать это горячее влажное проникновение, как ее немедленно бросило в жар и она сама потянулась к Лексу, не в силах справиться с собой. Растворяясь в сладостной неге, Эмери обвила руками шею Лекса. Затем услышала сдавленный стон… и не сразу поняла, что он принадлежит ей самой.
В какой-то момент она почувствовала, как ладонь Лекса скользнула по ее спине вниз, затем изменила направление движения и оказалась на груди. Он легонько сжал полную упругую выпуклость, и Эмери тут же пронзил острый импульс наслаждения. Но не успела она непроизвольно выгнуться, как вдруг крупно вздрогнула всем телом от мелодичного, но неожиданного и потому неприятного звука.
— Дьявол! — в сердцах выругался Лекс, тоже застигнутый врасплох. — Вечно некстати…
Только когда он полез в карман джинсов, охваченная пламенем страсти Эмери сообразила, что поцелуй был прерван звонком мобильника.
— Да! — резко произнес Лекс, поднеся трубку к уху.
Тон его голоса помог Эмери выйти из состояния сладостного оцепенения. Опомнившись, она встала, оттолкнувшись от скамейки одной рукой, а другой — опершись на палку, и поспешно заковыляла прочь по углублявшейся в сад, в направлении замка тропинке.
— Разговор еще не окончен! — крикнул ей вслед Лекс. — У меня есть для тебя предложение. — Затем уже другим тоном и гораздо тише он произнес: — Конечно, не тебе… Я тут беседовал с другим человеком. Что? Нет уж, не нужно перезванивать. Говори, что собирался сказать…
Дальше Эмери не прислушивалась. Не оглядываясь, она хромала по тропинке, думая только об одном: как бы поскорее очутиться в своей комнате и запереть дверь на ключ.
Медленно поднимаясь по лестнице на второй этаж, она услышала еще один неприятный звук — рев мотоциклетного двигателя на ведущей к замку дороге.
Айки все-таки возвращался.
Большую часть ночи Эмери провела, ворочаясь в постели с боку на бок.
Почти вся немногочисленная мебель была приобретена вместе с замком и прибыла из Шотландии. Эмери не знала, каким годом датировалась кровать с украшенным сложной резьбой изголовьем, на которой ей приходилось спать, но она скрипела от малейшего движения. Казалось, звуки рассохшегося дерева разносятся в ночной тишине по всему замку.
