Ким Лоренс - Красавец и ученая дама
— Ты разговаривала с Малькольмом?
Меган виновато поморгала.
— Нет, то есть... да. Он долго не хотел мне говорить, где ты находишься. А почему ты спрашиваешь?
— Да я просто подумал, что ты явилась сюда от его имени.
— Нет, он меня не посылал. Но если бы он посоветовался со мной, я подсказала бы ему лучший способ уговорить тебя. Надо сделать так, чтобы ты решил, будто эта блестящая идея родилась в твоей собственной голове.
Люк удивленно взглянул на нее, потом недовольная морщинка между бровей разгладилась, и он усмехнулся. Меган улыбнулась ему в ответ.
— Я на первом курсе университета писала реферат по психологии, — объяснила она.
Люк выразительно взглянул на часы.
Его подчеркнутая грубость вызвала у нее лишь презрительный взгляд. В ее жизни наступил такой важный и ответственный момент, а он открыто дает понять, чтобы она поскорее убиралась. В глубине души Меган, однако, чувствовала, что не имеет права сердиться на него.
— Прости, что отвлекаю тебя от важных дел, — саркастически протянула она.
— Да, ты мешаешь мне писать книгу, — снова солгал Люк, поставив локти на стол и положив подбородок на сплетенные пальцы. — Ты похудела, — наконец промолвил он, неодобрительно хмурясь.
— Да, ты прав, — согласилась она.
— Тебе не идет.
Меган пропустила мимо ушей невежливое замечание. Она понимала, что Люк настроен недоброжелательно и готов в любой момент начать ссору. Наверное, лучше подождать с новостью... Пусть ребенок родится, а уж потом... Нет! Скажи ему, Меган, сейчас же, не медля, настойчиво советовал ей внутренний голос.
Меган уже открыла рот, но сердце так сильно забилось, что она задохнулась, не сумев произнести ни звука. Потом она все же кое-как собралась с духом.
— Не беспокойся, скоро я снова поправлюсь.
Последовало долгое молчание, которое подействовало на нее самым ужасным образом: ей захотелось закричать.
Его глаза выражали неприкрытую насмешку.
— И почему же ты скоро поправишься, Меган? — спросил Люк.
— Я поправлюсь, потому что так всегда бывает у беременных, а я... беременна. — Ну вот, теперь все сказано. Она должна была бы почувствовать облегчение, но ей почему-то стало плохо... очень плохо. — Беременна... от тебя, разумеется, — добавила она, покраснев. — Не беспокойся. Я здесь не для того, чтобы устроить тебе сцену. Просто я решила, что ты имеешь право знать об этом. Такие вещи трудно объяснить в письме, поэтому я и решила приехать сюда.
Люк заметно растерялся. Меган была готова пережить его гнев, но тут она встревожилась, когда увидела, как он, сильно побледнев, порывистым движением закрыл лицо ладонями. Меган слышала его частое прерывистое дыхание. Через несколько секунд он убрал ладони, и она с облегчением увидела, что лицо Люка обрело обычную для него невозмутимость.
— Ребенок...
Меган сочувственно кивнула, понимая, как он потрясен, хоть и пытается это скрыть.
Он медленно покачал головой, стараясь собраться с мыслями.
— Прости, ты, должно быть...
— Нет, ты не волнуйся, я ничего у тебя не прошу, — поспешно прервала его Меган. Она увидела, как сердито вспыхнул его взгляд, и тут же продолжала: — Я прекрасно понимаю, что за все должна отвечать сама. Конечно, твое право, если ты захочешь принять какое-то участие... я согласна.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Принять какое-то участие? — возмущенно воскликнул Люк, глядя на Меган как на сумасшедшую.
С трудом отведя зачарованный взгляд от его скулы, на которой играли желваки, она облегченно вздохнула.
— Если ты не захочешь, я не обижусь, — сказала она с обезоруживающей улыбкой. — Я не собираюсь ничего требовать от тебя.
Сузив глаза, он молча изучал ее лицо.
— Значит, ты решила сохранить этого ребенка?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
Он удивленно поднял брови.
— А как же тогда твоя карьера?
— При чем здесь моя карьера? — Она рассердилась, не желая понимать его намеки.
— Я считал, что это — самое важное для тебя. Ты же ради карьеры, кажется, пожертвовала личной жизнью.
— Да, это часть моей жизни, и она важна, но мои приоритеты изменились... — Меган пошла в атаку: — Разве я не имею на это права?
— Ты можешь опять передумать.
Сердце Меган совершило болезненный скачок. Именно это она больше всего и боялась услышать от него. Она покачала головой и облизала сухие губы.
— Нет, я твердо решила. И ни о чем не жалею. — Она почувствовала, как глаза ее наливаются слезами. — Понимаю, тебе неприятно все это слышать, но я очень хочу этого ребенка.
На его лице отразилось отвращение.
— Неужели ты считаешь, будто я стану настаивать на аборте?
Она именно так и подумала, и теперь безмолвно и виновато смотрела на него.
Внешнее спокойствие Люка напоминало дремлющий вулкан, готовый к извержению в любую минуту.
— Выходит, я неправильно поняла тебя, — ответила Меган, пожав плечами. Все равно надо было уточнить все до конца. — В любом случае ты являешься отцом этого ребенка... Если не веришь, можно сделать экспертизу...
Их взгляды встретились.
— Боже! Да ты и действительно так думаешь! — возмущенно выдохнул он.
Меган ухватилась обеими руками за голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, простонала:
— Да я вообще не знаю, что мне думать.
Глядя на поникшие плечи Меган и слыша ее подавленный голос, Люк почувствовал, что его гнев улетучивается без следа.
— Должно быть, тебе хватило переживаний за эти несколько недель. Было бы легче, если бы у тебя была возможность с кем-нибудь перемолвиться, обсудить...
Его мягкий голос вывел ее из прострации, она резко вздернула голову.
— Неужели ты решил, что я приехала к тебе за советом или сочувствием? Я сама знаю, что мне делать!
— Насколько я понял, ты настроена действовать по своему усмотрению и в моих советах не нуждаешься. — Его светло-серебристые глаза сурово уставились на нее.
— И не сомневайся в этом.
Чтобы успокоиться, Люк глубоко вздохнул. Он не имел никакого права сердиться на нее. Иначе она может наговорить еще много дерзостей. Он справится с ней другим способом. Люк попытался убедить себя смотреть на все со стороны: это ее тело, ее ребенок, ее жизнь... Но у него ничего не получалось. Ребенок-то был не абстрактный, а самый что ни на есть настоящий! И не просто ребенок, а его ребенок! В первые минуты, когда она обрушила на него свою новость, Люка охватили страх и ярость. Потом, почти молниеносно, все изменилось. Он даже удивился, как скоро он привык к мысли о ребенке.
