Венди Маркус - Неисправимый доктор К.
— Просто уходи.
Если она будет глубоко вдыхать и медленно выдыхать, то через пару минут успокоится.
— Возьми. — Кайл протянул ей стакан с водой.
Женщина взяла стакан дрожащими руками, расплескивая воду на ноги и на шлепанцы. Кайл принес кухонное полотенце, собираясь вытереть ее ноги. Виктория отреагировала так, словно он приблизился к ней с ножом.
— Держись от меня подальше. — Она подняла руку и попятилась. — Уходи. Пожалуйста.
Виктория умоляет?! Подобная манера ей несвойственна.
— Я не уйду, пока не разберусь, что, черт побери, происходит, — заявил Кайл.
Он не мог понять, почему его прикосновения заставляют Викторию паниковать. Когда-то она любила его ласки и приветствовала их.
Виктория прижала руку к голове:
— Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии.
В каком состоянии? Она не желает, чтобы он заметил ее испуг и уязвимость? Кайл хотел ее успокоить, но не знал, как это сделать. Обнять Викторию определенно не получится. Он медленно проговорил:
— Позволь мне помочь тебе. Объясни, чем я тебя расстроил.
С его точки зрения между ними все было великолепно.
— Я не хочу обсуждать это здесь и сейчас, — отрезала молодая женщина.
— Почему ты упрямишься?
Виктория расправила плечи и сердито посмотрела на него:
— Я хочу, чтобы ты ушел.
Еще чего не хватало. Удобно расставив ноги, Кайл скрестил руки на груди и наклонился к ней.
— Заставь меня уйти, — предложил он и увидел, как ее лицо немного порозовело.
Виктория наклонила голову и выгнула левую бровь:
— Ты думаешь, у меня не получится?
Итак, перед ним прежняя Виктория, которую он хорошо знает.
— О, я не сомневаюсь, что у тебя получится. Ты самая умная и находчивая женщина из всех, кого я когда-либо встречал, и ты добьешься всего, чего захочешь. Но на этот раз ты меня не выгонишь. — Кайл внимательно наблюдал за ней. — Мне кажется, что по каким-то причинам ты меня боишься. И я хочу выяснить почему.
— Я тебя нисколько не боюсь. — Ее голос звучал высокомерно, но как-то неуверенно. Будто догадываясь о том, что Кайл уже все понял, Виктория, избегая его взгляда, отпила глоток воды. По крайней мере, ее руки перестали дрожать, а дыхание замедлилось. — Я схожу за халатом, — сказала она, выходя из кухни. — Можешь уйти, если тебе надоест ждать.
Через несколько минут Виктория вернулась, надев теплый флисовый халат персикового цвета и серые спортивные брюки.
— У меня клаустрофобия, — спокойно произнесла она, подошла к раковине и поставила в нее стакан.
— Клаустрофобия? — Кайл был поражен.
Виктория повернулась к нему лицом:
— У меня тяжелая форма клаустрофобии, приводящая к панике. Я боюсь задохнуться в ограниченном закрытом пространстве.
— Я никогда…
— Возможно, ты не намеревался вызывать во мне такие ощущения. Но ты очень большой. — Виктория обхватила себя руками, однако по-прежнему дрожала. Она подошла к холодильнику и прислонилась к нему. — А я невысокого роста.
Кайл ужаснулся:
— Я тебя обидел?
— Нет. — Она неторопливо растянула губы в грустной улыбке. — Это больше похоже на чувство обреченности.
— Стоп. Давай-ка уточним. Мои прикосновения вызывают у тебя ощущение обреченности?
Она кивнула.
— Тебе неприятна моя мужественность?
Виктория промолчала.
— Ты испытывала панику с другими парнями? — Кайлу неприятно было думать о том, что у Виктории были любовники, но он должен выяснить все до конца.
Внезапно она стала заинтересованно рассматривать кутикулу на одном из пальцев.
— Раньше мы говорили друг другу обо всем, — произнес Кайл и тут же задался вопросом: может быть, он ошибался? — Почему ты не рассказала мне о клаустрофобии?
— Я не люблю об этом говорить. — Она затянула пояс халата. — Папа учил меня, что нельзя рассказывать о своих слабостях, потому что люди могут использовать их против тебя. — Из отца Виктории получился бы отличный генерал. — И чтобы доказать свою точку зрения, он всякий раз, когда я плохо себя вела, запирал меня в чулане под лестницей. — Виктория потерла плечи.
— Ты? Плохо себя вела в детстве? Я считал тебя идеальным ребенком.
Она улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз.
— Отец мечтал сделать меня совершенной. Но как бы сильно я ни старалась, ему удавалось находить в моем поведении недостатки или провинности, которые требовали наказания.
Виктория пристально смотрела на затемненную столовую. Она глубоко задумалась.
— Я ненавидела тот чулан. Там было много барахла. И было темно и очень душно. — Молодая женщина вздрогнула. — Я была маленькой, пыталась вырываться, но отец был намного больше и сильнее меня.
Наконец-то Кайл все понял.
— У него была медвежья хватка. Он просто держал меня до тех пор, пока я не переставала извиваться. — Виктория сглотнула и уставилась в пол. — Чем сильнее я вырывалась, тем крепче он меня сжимал. Поняв, что выхода нет, я смирялась. Конечный результат всегда был одинаков — полчаса в чулане. И если я плакала, отец спокойно подходил к двери и предупреждал, что, если я не замолчу, мне придется просидеть там еще полчаса. Я сразу затихала.
Не потому ли она не стала разговаривать с Кайлом в ту ночь, в его автомобиле? Неужели Тори думала, что должна молча страдать, иначе ее заставят терпеть еще полчаса? Кайлу стало тошно. Ему захотелось врезаться головой в шкаф и забыть обо всем, что он услышал. А еще ему хотелось запереть отца Виктории в том проклятом чулане.
— Когда мне было десять лет, — продолжала Виктория, — меня наказали за провинность брата. Я не сдержалась и пожаловалась на несправедливое отношение. Я плакала, кричала и бросалась на дверь чулана, пытаясь ее открыть. Отец меня даже не выслушал. Видимо, во время своих метаний по чулану я натыкалась на стопки вещей и различные предметы, потому что как только я решила посидеть спокойно, то оказалась со всех сторон заваленной вещами. Старые пальто. Спортивный инвентарь. Ящики и сумки. Все это свалилось на меня и придавило к полу. Я не могла двигаться и едва дышала под тяжестью этого хлама. — Оттянув воротник ночной рубашки, она сделала глубокий вдох. — Но я не звала на помощь, поскольку знала, что папа заставит меня просидеть в чулане еще полчаса. Поэтому я тихонько плакала и ждала, когда меня освободят. — Виктория посмотрела на Кайла. — Мне в голову не могло прийти, что папа заснул перед телевизором.
«Ублюдок!» — выругался про себя Кайл.
— Когда папа наконец открыл дверь и увидел в каком я состоянии, он даже не извинился. После этого отец никогда не сажал меня в чулан. Ему было достаточно пригрозить, и я выполняла все его требования.
