Ванесса Майлз - Причуды любви
— Так ли?
— Да.
— Либо ты меня обманываешь, дорогая, либо время притупило твою память.
Он с силой притянул ее к себе и стал покрывать поцелуями ее шею и грудь. Знакомое чувство всколыхнулось в ней, и она вся затрепетала.
— Пожалуйста, Рей, не надо…
— Но почему же, Джинни? Тебе неприятны мои объятия?
Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Неужели он не чувствует, что каждое его прикосновение для нее страдание?
— Рей, я…
Он не дал ей договорить, прижав пальцы к ее губам.
— Не лги мне.
Рей крепко сжал ее в своих объятиях. Джин стала бить его в грудь, пытаясь отстраниться, но он был сильней и сжимал так, что она чувствовала каждый мускул его тела. Это был Рей — мужчина, которого она любила, и она сдалась.
Их губы слились в долгом поцелуе. Слезы катились по ее щекам.
— Джинни, не плачь, я…
Он снова и снова жадно и требовательно целовал ее.
Вдруг дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась Леона. Мать была шокирована не меньше дочери.
— Извини, дорогая, я беспокоилась за тебя, — пробормотала она. — Я искала тебя повсюду и, разумеется, не пришла бы сюда, если бы знала, что ты здесь не одна.
Джин поспешно отстранилась от Рея.
— Все в порядке, мама, — смущенно проговорила она. — Разреши представить тебе Рея. Рей, это моя мать, Леона Джордон.
Она старалась говорить как можно спокойнее, но это ей удавалось с трудом.
— Мистер Рей, я рада познакомиться с вами, — приветливо произнесла Леона, протягивая ему руку. — Меня очень беспокоила сложившаяся ситуация. Надеюсь, Джин уже сообщила вам новость, и, я думаю, теперь все будет в порядке.
— Мама! — Джин схватила мать за руку, пытаясь остановить.
— Какую новость, миссис Джордон? — мягко спросил Рей.
— Как какую? О ребенке, конечно. — И тут Леона взглянула на дочь. — О Господи! Прости, дорогая, я, кажется, говорю что-то не то?
Губы Рея сжались.
— Совсем нет, миссис Джордон. Вы прекрасно сыграли свою роль, правда, Джинни?
Казалось, она не вынесет этого. Джин взглянула в его ледяные глаза, и дрожь прошла по ее спине. Она кинулась к двери, но силы оставили ее. Последнее, что она увидела, был Рей, который бросился к ней…
10
Свет лампы больно бил в глаза. Джин повернулась, пытаясь заслониться от него. Ей не хотелось открывать глаза. Но надо было возвращаться к реальности.
— Выпей. Тебе станет легче.
Она повернула голову. Рядом стоял Рей. Их глаза встретились. Простит ли он когда-нибудь ее за то, что она сделала?
— Что это? — спросила она, приподнимая голову.
— Просто минеральная вода. В твоем положении тебе не следует принимать алкоголь.
Джин вздрогнула.
— Рей, я…
— Что? Ты хочешь извиниться передо мной? За что, Джинни? За то, что не сказала мне о ребенке, или за то, что я узнал это?
— Да… нет. То есть я не знаю!
Она села.
— А я думаю, что знаешь, дорогая. Ты уже давно все для себя решила.
Это была чистая правда. И в устах Рея она звучала особенно жестоко.
— Я не хочу, чтобы ты считал себя обязанным только потому, что я ношу твоего ребенка.
— Какие к черту обязанности! Это мой ребенок. Кто дал тебе право скрыть это от меня?!
— Ты!
Неожиданно злость охватила ее. Злость на судьбу, которая свела ее с человеком, абсолютно равнодушным к ней.
— Я вычеркнула тебя из своей жизни в то утро в Бразилии. Навсегда! И что же мне оставалось делать, когда позже я узнала, что беременна? Искать тебя по всей Южной Америке, чтобы сообщить эту приятную новость? Для тебя близость со мной была лишь порывом страсти. И ребенок ничего не может изменить в наших отношениях.
— Неужели ты серьезно думаешь, что я вот так, просто, исчезну из твоей жизни, узнав, что у меня будет ребенок?!
— И что же ты предлагаешь, Рей? Чтобы мы поженились и стали изображать счастливую пару? Меня такой вариант не устраивает!
Джин была уверена, что после ее слов последует бурное объяснение в любви, но ничего этого не произошло… Рей молчал.
— Ну хватит! — резко сказала она. — Все и так зашло слишком далеко. Возвращайся в свою Южную Америку. Ребенку не нужен отец, который не любит его мать.
Казалось, он не слышал ее слов.
— Не думай, Джинни, что я так легко уйду из твоей жизни. И тем более не отправлюсь в Южную Америку. Твой дед, должно быть, сказал тебе, что у меня есть офис и здесь, в Лондоне. Так что тебе не удастся лишить меня возможности общаться с моим ребенком и принимать участие в его воспитании.
— Какая глупость. Этот ребенок — случайность, плод необузданной страсти, а не любви. — Ее голос дрогнул.
— Это не имеет значения. Главное — ребенок… мой ребенок, Джинни! — Он повернулся и пошел к двери. — И не вздумай убежать! Я найду тебя, где бы ты ни была.
Джин лежала на диване, чувствуя, как обида и боль переполняют ее, разрывая на части. Значит, впереди месяцы и годы постоянных встреч с Реем только из-за ребенка. А как могло бы быть все здорово, если бы он любил ее!
Шло время. Рей часто навещал Джин в родительском доме, справляясь о ее состоянии. Но каждый его визит отзывался болью в ее сердце. Он держался с ней холодно и отчужденно: видно, не мог простить попытку скрыть от него беременность.
Однажды вечером Рей застал Джин сидящей в кресле с журналом в руках. Она была уже на шестом месяце беременности и чувствовала, что начинает полнеть и дурнеть, несмотря на то, что с особой тщательностью подбирала одежду и следила за своим макияжем и прической. Рей же, напротив, выглядел в этот вечер особенно неотразимо. Когда он появился в дверях комнаты в черном кашемировом костюме, Джин невольно залюбовалась им.
Интересно, для кого это он так вырядился? — зло подумала Джин. Уж, наверное, не для меня.
Ревность закралась в ее сердце.
— Если ты пришел справиться о ребенке, то с ним все в порядке. Он развивается нормально, как и положено, так что можешь не задерживаться. Ты ведь, наверное, спешишь на свидание. — Не для меня же весь этот парад.
Он наклонился и взглянул ей в глаза.
— Нет. Они по-прежнему серые, — проговорил он, выпрямляясь. — Когда я вошел, мне показалось, что они изменили цвет. Очевидно, это от твоего зеленого платья, в котором ты так очаровательна.
Сердце ее затрепетало.
— Не думай, что я когда-нибудь буду ревновать тебя и… и… — продолжила она, делая вид, что не обратила внимания на его комплимент.
Впервые в жизни язык не слушался ее. Она не могла подобрать подходящие слова.
— Может, хочешь знать имя женщины, к которой я, по-твоему, спешу?
