Кейт Хьюит - Розы для Молли
Он уже давно не пользовался этим тестом, ставшим для него слишком легким. Ему требовалось более весомое доказательство его самообладания.
«Я не такой человек».
Однако Джейкоб пришел к тому, чего всегда боялся: к убеждению, что он именно такой человек. Такой, каким был его отец, каким стал он сам, когда в ту роковую ночь потерял контроль над собой…
Нет. Он способен подавить этот импульс, взять его под контроль. Он должен, потому что иначе действительно окажется не лучше своего отца. Не лучше, чем парень, ударивший Уильяма Вольфа кулаком с яростью, копившейся многие годы.
Он — такой.
Сегодня Джейкобу требовалась победа над собой. Только Богу известно, чего ему стоило уйти от Молли, от ее губ и глаз, сладкого аромата волос.
Однако сегодня победа давалась нелегко. Он двадцать минут смотрел на стакан с водкой. Один раз протянул к нему руку. Этого с ним не случалось уже лет десять. Джейкоб отдернул руку и до боли впился пальцами в мышцы повыше локтей.
Как же он слаб!
— Вы будете это пить?
Бармен протянул руку, чтобы забрать стакан.
Джейкоб чуть улыбнулся:
— Оставьте.
Бармен пожал плечами и отошел.
Было еще не поздно, но Джейкоб оказался единственным посетителем бара. Остальные разошлись по уютным номерам. А Джейкоб не мог вернуться к себе. Молли была слишком близко. Возможно, она ждала его…
— Джейкоб!
Он похолодел, медленно обернулся и увидел, что Молли стоит в дверях бара. На ней все еще было шелковое платье цвета лаванды, а волосы слегка растрепаны.
Он едва не потянулся к стакану с водкой.
Но вместо этого еще сильнее впился ногтями в руки и сдержанно кивнул, ощущая нечто похожее на готовность сдаться:
— Привет, Молли.
Глава 7
Молли вошла в бар. Она бродила по пустым коридорам отеля, спрашивая себя, куда мог деться Джейкоб, и удивилась, найдя его здесь.
Сев на табурет рядом с ним, Молли спросила:
— Разве вы не собираетесь это пить?
— Нет.
— Почему?
У нее накопилось много «почему»: почему он здесь, почему выглядит таким расстроенным, почему не хочет еще раз поцеловать ее.
— Дело именно в том, — сказал Джейкоб очень холодно и невыразительно, — чтобы не пить.
— Почему? — опять спросила Молли.
Джейкоб помолчал, его улыбка была горькой.
— Это тест, — объяснил он. — Как долго я смогу просидеть, не прикасаясь к стакану.
— Вы сидите здесь уже довольно долго, — заметила Молли. — Почему вы мучаете себя, Джейкоб?
Он усмехнулся:
— Вы не понимаете.
— Не понимаю, — согласилась она. — Расскажите мне. — (Джейкоб покачал головой.) — Это из-за вашего отца? Вы боитесь, что у вас могут возникнуть такие же проблемы с алкоголем, как у него?
— Алкоголь — это мелочь.
Молли накрыла рукой его руку:
— Что произошло?
— Аннабелла вам не рассказывала?
— Нет.
Молли казалось, что она мечется в море неуверенности, неведения. Она слишком многого не знала.
Джейкоб вздохнул:
— После того, как мой отец умер… как я убил его…
— Не надо…
— Это правда, не так ли? — Он мрачно улыбнулся. — Никогда не извиняйтесь за правду. — Джейкоб опустил голову.
— Это был несчастный случай, — твердо проговорила Молли. — И вы спасали Аннабеллу. Это знают все. Вы поступили правильно.
— Но я не спас ее, верно? Шрам на ее лице виден.
«А как насчет твоих шрамов? — хотела спросить Молли. — Кому видны они? Они там, внутри».
Раньше она не догадывалась о них. Как могла она считать, что Джейкоб уехал, посвистывая, ни о ком не заботясь, кроме себя? Как могла она бездумно вынести ему приговор? Но она это сделала. И его семья тоже.
А больше всех — он сам.
— Это не важно, — хрипло пробормотал Джейкоб. — Дело в том, что я не смог. Так же, как мой отец.
— Нет…
— В день моего отъезда Аннабелла застала меня в кабинете отца. Я был уже пьян. — Он говорил с омерзением.
Молли с ним не согласилась:
— И вы мучаете себя почти двадцать лет из-за минутной слабости? Я не верю в это, Джейкоб.
— Вы очень многого не знаете.
— В этом я не сомневаюсь. Но вы тоже очень многого обо мне не знаете. Однажды утром… Мой отец был болен, он не помнил ничего. Ни как меня зовут, ни что мама умерла много лет назад. Он был растерян, испуган, и он заплакал. — Молли вздохнула. Ей до сих пор стыдно было вспоминать. — И я накричала на него. Как капризный избалованный ребенок. Словно он был виноват. — Ее голос дрогнул.
— Вам нечего стыдиться, — тихо ответил Джейкоб. — Вы не сбежали, Молли.
— А вы проклинаете себя за то, что не остались?
— Если бы я остался…
Джейкоб покачал головой, замолчал и замкнулся. Но Молли не успокаивалась:
— Наши ошибки не определяют наш характер, Джейкоб.
Он еле слышно прошептал:
— Это не ошибки. Это моя природа.
Искренняя боль в его голосе потрясла Молли. Почему он так плохо думает о себе? Что скрывает?
— Вы — тот мальчик, который принял на себя заботу о своей семье, Джейкоб, — твердо заявила она. — Тот мужчина, который спас свою сестру…
Джейкоб мотнул головой:
— Вы не знаете…
— Да, не знаю. И не могу узнать. Мне известно, что вся ваша семья страдала от тяжелой руки Уильяма. И, — мягко добавила Молли, — что вы как старший страдали больше всех.
— Дело не в этом.
— Почему вы корите себя, Джейкоб? — ласково поинтересовалась она. — Почему считаете себя виноватым во всем?
— Потому что… — Он замолчал и покачал головой.
— Расскажите.
— Нет! — прорычал Джейкоб. Он уронил голову на руки и вцепился пальцами в волосы. — Если я расскажу, вы…
— Что? Что тогда случится?
— Вы, наверное, возненавидите меня. — Его голос понизился до шепота. — Этого я не вынесу.
Молли молчала, потрясенная. А потом поступила так, как подсказала ей интуиция. Джейкоб поднял голову, когда она взяла его за руки, сжала его пальцы и, соскользнув с табурета, сделала то, что давно хотела сделать.
Она поцеловала Джейкоба.
Губы его дрогнули, а потом он ответил. Он обнял Молли и притянул к себе.
Джейкоб целовал ее со страстью, подобной урагану, и все-таки это было до боли прекрасно. И Молли покорилась поцелую, не сомневаясь, что ей всегда будет мало.
На одну невероятно долгую секунду Джейкоб прервал поцелуй, качнул головой и сказал:
— Не здесь.
Молли кивнула. Он потащил ее вон из бара, бросив на столик несколько смятых купюр. Она шла за Джейкобом к лифтам, внутренне содрогаясь. Молли боялась, что он, пока они доберутся до номера, успеет передумать.
