Салли Лионс - Букет невесты
— Если ты о помолвке, то тебе недолго мучиться.
— А ты можешь — хотя бы для разнообразия — дать прямой ответ? Из тебя получился бы знатный политик.
— А ты полагаешь, что я таковым не являюсь? Спасибо на добром слове.
— Пожалуйста. А куда мы так несемся? — Джун покосилась на спидометр. — Может, ты хочешь прочесть наклейку на бампере вон того пикапа?
— Ну нет — с меня и прошлого раза хватило!
— Все-таки куда мы едем, Алекс?
— «ПРИНЦ ПОХИЩАЕТ РЕПОРТЕРШУ», — дурачась, зловеще прорычал Алекс.
— К твоему сведению, я — журналист и пишу статьи для журнала. Это не одно и то же.
Обогнав красный фургон, он резко вырулил в левый ряд.
— А ты не автогонщик!
— Ты просишь ехать помедленнее?
— Да! Очень прошу!
Он тут же сбросил скорость, пристроился в хвост за белой малолитражкой и, держа руль одной рукой, спросил:
— Так лучше?
— Да, спасибо. И, если можно, держи руль обеими руками.
— Твое желание для меня закон.
— Тогда скажи, куда мы едем.
— К моей двоюродной бабке Кэссиди, сестре деда Кларка. В прошлом мае ей стукнуло девяносто, но язычок у нее будь здоров, так что держи с ней ухо востро. К тому же у нее редкий дар — видеть в людях суть. Ну а если она кого невзлюбит… Между прочим, ей никогда не нравился мой отец.
— Она возражала против брака твоей мамы с ним?
— Да. Мама всегда была ее любимицей. Тетка мечтала, что мама выйдет замуж за президента или хотя бы за сенатора.
— А сама замуж так и не вышла.
— Тебе и это ведомо? — удивился Алекс, сбрасывая скорость: они подъехали к контрольному посту. — У тебя не найдется сорока центов?
— Счастлива услужить хотя бы такой малостью! — съязвила Джун, покопалась в сумочке вручила ему мелочь. — Так почему Кэссиди не вышла замуж?
Алекс протянул кассиру в будке плату за проезд, и им дали зеленый свет.
— Она любила президента.
— У нее была…
— Вот именно, любовная связь с президентом.
— А я об этом ничего не слышала.
— В те времена люди вели себя осмотрительнее.
— А с каким именно президентом? Как они…
— Это ее тайна, Джун. Так что, будь добра, когда станешь писать статью, пощади чувства старушки.
— Можешь думать обо мне все, что угодно, но я не опущусь до того, чтобы разносить старые слухи.
— А это не слухи. Просто я пытаюсь объяснить, почему принц Сен-Монта — с точки зрения тетушки Кэссиди — не подходил в мужья ее любимой племяннице. Как истинная патриотка, она превыше всего ставит американский образ жизни. Так что для нее принц какого-то крохотного княжества в Старом Свете не был хорошей партией для девушки из состоятельной семьи.
Какое-то время Алекс вел машину молча, и Джун больше ни о чем не спрашивала. Она не следила за указателями и теперь не была уверена, где они — в Неваде или в Орегоне. Вскоре на холме показался небольшой особняк, утопающий в зелени деревьев и выходящий фасадом на озеро.
— Нас ждут? — спросила Джун, когда они миновали гостеприимно распахнутые чугунные ворота.
— Если бы я посмел приехать без предупреждения, тетка отхлестала бы меня по щекам веером.
— Неужели она так сурова? Если ты хотел меня напугать, тебе это удалось.
— Сама увидишь. Она уже знает про помолвку, — сказал Алекс, заглушая мотор у широких ступеней особняка. — Посмотрим, сумеешь ли ты пройти проверку.
— Алекс, мы так не договаривались! Ты что, не скажешь ей правду?
— Если хочешь, скажи сама.
Он поднялся по ступеням, нажал на кнопку, и за потемневшей от времени дубовой дверью раздался мелодичный перезвон колокольчика.
Дверь отворила пожилая седовласая женщина в униформе.
— Ваше высочество! — Она расплылась в улыбке. — Как хорошо, что вы приехали! После вашего звонка хозяйка меня замучила. Столько распоряжений! Столько шуму!
— Познакомься, Джун. Это мисс Тэйлор. Служит у тетки Кэссиди лет сорок… Или сорок пять?
— Вы правы, ваше высочество. В апреле будет сорок семь лет.
Вслед за Алексом Джун вошла в просторную гостиную с белой плетеной мебелью, оформленную в модном в двадцатые годы стиле «ар деко».
— Тетушка Кэссиди!
Алекс поспешил поцеловать в щеку высокую худощавую старуху в коричневых брюках и в абрикосовом свитере. Седые волосы, не без кокетства собранные на макушке, упрямо выбивались на лоб и свисали на морщинистые щеки, а пронзительные голубые глаза с возрастом, похоже, ничуть не выцвели.
— Значит, это твоя невеста. — Она вперила в Джун рентгеновский взгляд и погрозила сложенным веером. — Полагаю, курочка скоро снесет яичко? Такие вещи нельзя пускать на самотек, — заметила она Алексу и снова погрозила Джун веером.
— Нет! — выпалила Джун, опередив Алекса. — И, откровенно говоря, мисс Кларк, вас это не касается!
Кэссиди сжала веер костлявыми пальцами, постучала им по ручке кресла — и Джун подумала, что за свою дерзость сейчас схлопочет по щекам. Однако старуха от души расхохоталась.
— Мне нравится твоя невеста, Алекс. За словом в карман не лезет, А ты — вылитый отец. Такой же красавчик… И от девушек тоже нет отбою. Говорила я твоей матери: ох и намучаешься ты со своим принцем! А вы, юная леди, подумали о последствиях?
— Зовите меня Джун.
— Рада познакомиться! Пока не забыла, Алекс, у меня для тебя подарок. Портрет твоей матери в молодости. Его сделал один мой старинный приятель-художник. Пойди в зеленую спальню, увидишь там на полке лаковую миниатюру в серебряной рамке. А мы пока поболтаем с Джун по-девичьи. Ну иди же, Алекс, принеси портрет.
Алекс снисходительно улыбнулся, подмигнул Джун и оставил на растерзание тетушке.
Чай подали в чашках тончайшего китайского фарфора, с бутербродами и домашними пирожными с вишней и с лимоном.
— На свадьбы я больше не ходок! — заявила Кэссиди, когда гости собрались уходить. — Я была подружкой невесты тридцать семь раз, и каждой раз это была скука смертная! Но если ты, детка, не раздумаешь выходить за него замуж, я подарю тебе свою диадему с бриллиантами.
— Я не могу…
— Нам пора, тетушка Кэссиди, — вмешался в разговор Алекс.
— Иди, мой милый, Джун тебя сейчас догонит. Когда Алекс отошел, тетка заговорщицки улыбнулась, наклонилась поближе к Джун и шепнула ей кое-что на ухо.
По дороге в отель Джун сделала открытие Алекс оказался жутко любопытным.
— Вижу, тебе понравилось общаться с тетушкой Кэссиди, — как бы между прочим заметил он, когда они подъезжали к Сан-Франциско. — Да и она редко с кем так разговаривает.
— Кэссиди — просто чудо! А тебя она обожает.
