Кэрол Маринелли - Портрет миллионера
– Никакого обмана. Я нашел женщину, которая купила эту картину. Сама. По собственному выбору. Она была в восторге от моей цены.
– Ох.
Леонид улыбнулся, услышав этот вздох разочарования:
– Она торгует произведениями искусства. Эту картину она купила, чтобы продать. Тебе надо привыкать. Люди не всегда будут покупать твои картины по сентиментальным причинам.
– А ты почему? – Она замерла, ожидая ответа.
Леонид долго смотрел на картину, потом, пожав плечами, сказал:
– Что-то в ней притягивает меня. – Пристально поглядев на картину еще какое-то время, он задумчиво добавил: – Знаешь, я никогда не инвестировал в картины. Возможно, мне стоит подумать об этом.
– Мы одни здесь, ну, кроме прислуги? – Милли сменила тему, чтобы скрыть свое разочарование.
Она видела персонал поодаль на пляже. Одни готовили на открытом огне, другие накрывали на стол. Но ведь Леонид обещал уединение…
– Они скоро уедут, они появляются дважды в день, когда здесь есть гости.
– Они живут на этом острове?
– На другом. Километрах в семи отсюда.
– А как же обслуживание номеров по ночам? – Милли не слишком понимала образ жизни таких богатых людей, как Коловские, и не понимала, как ей вписываться в незнакомую жизнь.
– Если тебе понадобится что-нибудь, всегда можно устроить. Скажу им, что мы готовы есть. Ты примешь душ?
– Да, я быстро, – улыбнулась Милли.
Даже находясь на земле обетованной, нужно соблюдать протокол, если обедаешь с Коловским.
Утро Милли провела в непривычных для нее безумных тратах. Переварить еще один бесплатный подарок Коловских было выше ее сил, поэтому она попросила Антона составить ей компанию. Его огорчало, что Милли придется перенести «Встречу с художником». Она потратила половину вырученных за картины денег на гардероб для предстоящего фантастического – как она надеялась – отдыха. Антону покупательская сессия помогла пережить огорчение. А сейчас, вернувшись на остров, Милли собиралась распаковать вещи и выбрать себе наряд.
Ванная комната поразила ее своими размерами и роскошью отделки. Оказалось, что распаковывать нечего – все уже распаковано, аккуратно и удобно развешено, разложено и расставлено. Белье, платья, туфли, косметика…
Своеобразное понимание простоты стиля от Коловских. В ванной все было прохладно белым, от мраморных стен, пола и потолка до полотенец, халатов и тапочек. Одна из стен была полностью зеркальной. Милли словно попала в фильм о шикарной жизни. Она приняла душ, выбрала платье из нежнейшей золотой ткани – его посоветовал купить Антон. Надев платье, она подумала, что не напрасно заплатила за него такие огромные деньги. Она рассматривала себя в зеркале. Роскошный шелк платья красиво облегал все изгибы ее тела.
Беременность уже чуть-чуть меняла ее фигуру. Грудь, всегда изумительной формы, стала капельку полней. Округлости бедер не изменились, живот пока не выступал. Конечно, ее бедра не тех пропорций, что у супермоделей, к которым привык Леонид…
И все же… Милли чувствовала себя очень красивой.
Закрыв глаза, она прижала руку к животу.
Вместо мягкой выпуклости она почувствовала руку Леонида.
– Он двигается?
Она подпрыгнула от неожиданности, но подавила вскрик: разве может закрытая дверь ванной остановить такого человека, как Леонид?
– Я имею в виду ребенка, – пояснил он, ведь Милли молчала, смущенная тем, что он застал ее, когда она разглядывала себя в зеркале.
– Он прыгал на экране во время обследования, – улыбнулась Милли своим воспоминаниям. – Думаю, я еще не могу его чувствовать, доктор сказал, это начнется только через несколько недель.
– Ты думаешь, что еще не можешь его чувствовать?
Милли не хотелось обсуждать с ним, что сказал доктор и почему она может ошибаться – это касалось, скорее, пищеварения. Но было очень приятно, что его все это так интересует.
– Хочешь потрогать? Я хочу сказать, еще ничего нельзя ощутить, но… – Милли страшно покраснела, но ей было приятно предложить ему это.
Секс абсолютно невозможен, пока продолжается эта неразбериха в их отношениях, но тут совсем другое.
– Мне бы очень хотелось, – неожиданно робко сказал Леонид.
Его рука мягко и нежно, еле прикасаясь, погладила ее живот, немного задержалась. Очень интимно – больше, чем секс.
– Так ты ничего не почувствуешь, – Милли прижала своей ладонью его руку.
Она смотрела на их руки, на глаза ей попался бриллиант на ее пальце. Кольцо, подаренное ей по ошибке. Но в этот момент ей было приятно, что оно у нее на пальце. По сосредоточенности и невероятной осторожности, с которым Леонид к ней прикасался, она поняла – у ее ребенка всегда будет отец, и, каковы бы ни были отношения между ней и Леонидом, в жизни ее ребенка он останется навсегда.
– Хочу, чтобы наш малыш был счастлив, – мужчина смущенно улыбнулся своим словам. – Я думал над твоим вопросом. Знаешь, если наше дитя будет счастливо, мы хорошо поработали.
Она-то спрашивала, девочку или мальчика он хочет. Ей казалось, он именно так и понял ее. Но то, что он сказал, было замечательно. На ее глаза навернулись слезы.
Официант положил на тарелку какую-то неизвестную ей рыбу, немного молодой картошки и золотистого лука.
– Все это местное.
– Выглядит сказочно.
И вкус был сказочный. В других обстоятельствах Милли углубилась бы во вкусовые ощущения и, только отдав этому должное, взглянула бы на соседа по столику…
Но только не в этом случае.
Сумерки, появившаяся луна, неопределенное освещение подчеркнули красоту его лица, добавили загадочности в этот совершенный облик.
– Они должны здесь находиться?
– Кто? – нахмурился Леонид.
– Официанты, – прошептала Милли, – я просто не чувствую, что мы можем свободно говорить.
– Они нас не слушают.
– Чепуха, я была официанткой – твоей, помнишь? Видишь, к чему все привело.
– Отпущу их на сегодня, если тебе так приятней. Если что-то не так с обслуживанием, я им скажу…
– Да они замечательно работают… замечательно. Но мы могли бы точно также сидеть в ресторане Мельбурна, Лондона, где угодно на земном шаре…
– Я тебя не понимаю. Я говорю тебе, что мы уедем туда, где нас никто не потревожит. А ты исчезаешь на три часа, возвращаешься с прической и новым гардеробом. Не успела ты оказаться здесь, как начала стонать, что не надо обслуживания.
– Я… – попыталась Милли, но мужчина прервал ее:
– Ты надеваешь прелестное золотое платье к обеду, накладываешь килограммы косметики и после этого жалуешься, что тебе не хватает простоты.
Боже, как же он бывает иногда жесток!
– Не знаю, какой я должна быть с тобой, Леонид, – соленые слезы уже ползли по щекам, – знаю, очевидный ответ – сама собой. Но когда я с тобой, я уже не знаю, кто я. Просто я надеялась, мы будем вдвоем.
