Айрис Оллби - На грани развода
Майкл тихо произнес:
— Дай мне знать, если передумаешь.
Затем его мать обратилась к нему с каким-то вопросом, и разговор переключился на новую тему…
Позднее, когда они вернулись в квартиру, Майкл сказал:
— Я ценю то, что ты сделала для меня сегодня вечером.
— Это оказалось не так уж сложно, — заметила Оливия.
— Как насчет стаканчика на ночь?
Она заколебалась, но затем ответила согласием.
Во время семейного торжества Майкл почти не пил, так как знал, что ему придется вести машину. Сейчас он налил ей ликера, а себе — виски. Люстра в гостиной не горела, помещение освещалось лишь мерцающим светом настольной лампы.
Майкл откинулся в кресле, наблюдая за женой.
— Ты уже назначила дату начала съемок?
— Планирую дать старт дней через десять-двенадцать и надеюсь, что мы сможем уложиться в четыре месяца.
Он строго взглянул на нее:
— Совсем недавно ты уверяла, что съемки займут почти пол года.
— Нам удалось найти места для съемок на территории города, поэтому не нужно будет уезжать далеко. Да и для бюджета картины это очень выгодно.
Что и говорить, ей пришлось сжать временные рамки, потому что она знала: чем дольше им с Майклом доведется находиться рядом, тем тяжелее окажется их расставание.
— Ты действительно думаешь, что Дейзи захочет играть в моем фильме?
— Возможно, — усмехнулся он. — Ради меня.
Оливия сухо кивнула.
— Тебе везет с друзьями.
— Я надеюсь, мне повезет наконец и с тобой.
Наверное, так ей и надо. Она выпила немного ликера, который обжег горло.
— Я благодарна тебе, — уверяла она Майкла, — правда.
— Неужели? — Его глаза сверкнули в полутьме. — Но не беспокойся, я не хочу, чтобы ты вернулась ко мне из благодарности.
— Тогда зачем ты все это делаешь?
— Просто пытаюсь помочь. Ведь так поступают женатые люди: выручают друг друга в сложных ситуациях.
Оливия прикусила губу.
— Но раньше ты никогда мне не помогал.
Он не сразу ответил:
— Раньше тебе это было не нужно.
— Мне нужно было всего лишь… немного понимания.
— Твоей работы?
— Скорее того, что она значила для меня.
— Я знал: больше, чем наш брак. Чем наш ребенок…
Оливия поставила бокал на столик и резко встала:
— Это нечестно, Майкл.
Его голос стал резче:
— Если бы ты не изнуряла себя, ты не потеряла бы ребенка.
Ей стало дурно. Воспоминания того ужасного периода ее жизни нахлынули на нее. Казалось, они никогда не перестанут мучить.
— Ни к чему вспоминать все это снова. — Она отвернулась, пытаясь скрыть боль, которую всколыхнул этот разговор.
Когда Оливия выходила из комнаты, он не стал ее останавливать и не последовал за ней. И не входил в спальню, пока она не уснула, устав от воспоминаний, полных горя и отчаяния…
Она проснулась оттого, что у нее стучало в висках. Половина кровати Майкла выглядела нетронутой, и она не слышала ни звука. Войдя в гостиную, Оливия не обнаружила его и там. Должно быть, он рано ушел на работу. На кофейном столике стояла пустая бутылка из-под виски и стакан. А может быть, не только одна она проснулась с головной болью?
Накануне отлета в Америку, Майкл допоздна задержался в офисе. Оливия также работала в комнате, которую превратила в свой офис, и не слышала, как он вошел.
Когда Майкл открыл дверь, она обернулась и посмотрела на него испуганными, широко раскрытыми глазами.
— Я не хотел пугать тебя, — сказал Майкл извиняющимся тоном. — Думал, что ты ушла спать, не выключив свет.
Оливия посмотрела на часы.
— Просто я забыла о времени.
Она стояла у стола, заваленного фотографиями. Оливия положила карандаш на стол и рассеянно поставила руки на затекшую от долгого сидения спину, выгнув ее.
Майкл подошел к ней, и она почувствовала, как его сильные, уверенные руки массируют ее плечи.
От его прикосновений у Оливии мгновенно перехватило дыхание, но она не хотела, чтобы он останавливался. Опустив голову, она заставила себя дышать нормально, схватившись кончиками пальцев за край стола.
— Чем ты так увлеченно занималась?
— Пыталась визуализировать сцены фильма и показать съемочной группе и актерам, как, по моему мнению, их следует играть.
— Ты планируешь каждое движение заранее?
— Более или менее. Но все очень гибко. Художественный директор и оператор также внесут свои коррективы в актерское исполнение.
Он закончил массаж, но она все еще чувствовала исходящее от Майкла тепло. Она ощущала его дыхание на своих волосах, на своей шее, особенно, когда Майкл наклонился вперед, пытаясь ознакомиться с тем, что она набросала.
— Я знаю, что ты хороший режиссер. Но если она, я имею в виду твою драгоценную работу, — не унимался Майкл, — опять станет между нами, в конце концов, я ее возненавижу.
— Ненавидеть мою работу, это значит — ненавидеть часть меня, — надменно заявила Оливия. Работа завладела ее душой, сердцем, сознанием и телом, но он никогда этого не понимал. И даже не пытался понять.
— Я тебя не ненавидел! Наоборот, любил каждой клеточкой моего существа, но тебе вечно чего-то не хватало.
Любил!.. Она заметила прошедшее время в этом чудесном слове, и ее сердце заныло от боли и страдания. Взгляд Майкла блуждал по ее лицу, пытаясь расшифровать его выражение. Она увидела в его черных бездонных глазах жгучее желание, но также и едва сдерживаемый гнев. От всей этой эмоциональной неразберихи у Оливии перехватило дыхание.
Руки Майкла судорожно обхватили Оливию за плечи, и она осознала, что их разделяет всего лишь несколько дюймов. Он приближался к ней, все ближе и ближе… Его сильное мускулистое тело почти слилось с ее хрупкой податливой фигуркой. Наконец Майкл наклонился над ней, и Оливия невольно прикрыла глаза от наслаждения, когда их губы соприкоснулись в страстном поцелуе.
Губы Майкла были горячими и требовательными. Его объятия становились все крепче. Он ласкал Оливию, пробуждая в ней страсть, о которой она безуспешно старалась забыть. Поцелуи Майкла стали такими глубокими и страстными, что она откинула голову назад, испытывая невероятное наслаждение.
Он приоткрыл ее нежные губы, и Оливия почувствовала, как с силой сжимает рукава его куртки. Она ощущала его мощь, его крепкое тело и невероятный жар, который прорывался даже сквозь одежду. Майкл уверенно положил руку ей на грудь, и огонь страсти разлился по венам Оливии.
Когда наконец Майкл отпустил из восхитительного плена ее губы, он приник к ее шее и пробормотал:
— Пойдем в постель, Оливия.
