Робин Грейди - Созданы друг для друга
Бишоп сжался в кресле:
— Угу.
— Она сказала, что на этой неделе встреч не было.
Острая боль в животе немного отпустила, Бишоп сел прямее:
— Вот как?
— Она обещала перезвонить, но я просила ее не беспокоиться: мы только что вернулись из города и распаковываемся.
Мы?!
— Что еще она сказала?
— Ребенок заплакал, она торопилась.
Бишоп медленно выдохнул. Одной огромной выбоины на трудной дороге он избежал. Хотя не сомневался, что выбоины еще появятся. И скоро.
Вопросы насчет возможной беременности ничего не прояснили. Наверное, следует поговорить на вроде бы случайные темы.
— Сколько лет внуку Кэти? — поинтересовался он.
Лаура заметила кенгуру и придвинулась поближе, чтобы лучше рассмотреть животных.
— Полагаю три-четыре месяца, — откликнулась она.
— У Кэти один внук?
— Один.
— Как его зовут?
Лаура оторвала взгляд от буша и приподняла бровь:
— Викторина «Двадцать вопросов»? — Она рассмеялась. — С каких пор тебя интересуют внуки местной библиотекарши?
— Меня интересуешь ты.
Размышляя о том, что на солнце волосы Лауры стали золотыми, он поднялся и подошел к ней.
Улыбка Лауры немедленно стала знойной. Она провела пальцем по руке Бишопа:
— Насколько интересую?
— Вполне достаточно.
— Настолько, чтобы взять еще один день отдыха?
— Легко.
Ослепительная улыбка украсила лицо Лауры. Бишоп такой ее еще не видел. Но потом радость вдруг исчезла из глаз, зато появилось нечто иное. Взгляд стал уклончивым, почти испуганным. И Бишоп удивился. Что он такого сказал? Лаура молчала, хотя он видел, что ей очень хочется спросить о чем-то.
Он обнял ее за плечи:
— Что? Что не так?
— Я… я не уверена. Наверное, я не должна отрывать тебя… Не потому, что не хочу… Просто я…
Он наклонился ниже:
— Что?
Краска схлынула с ее щек, из глаз исчезло доверие.
— Бишоп… я хочу спросить. — Лаура замолчала, проглотила комок в горле, облизнула губы. — Ты чего-то мне недоговариваешь?
Молодая женщина только что поймала себя на странном ощущении. Больше, чем ощущении. Непонятном, но нарастающем. В холле отеля Уиллис странно взглянул на нее после разговора с Бишопом… Ощущение вновь появилось, когда она смотрела на свадебную фотографию. И вот только что… Какой-то жест, какое-то слово… Словно проблеск в сознании. Это было похоже на ускользающую мысль, которую она никак не могла ухватить… на воспоминание, которое она упустила.
Словно раскаленная булавка воткнулась между ребрами, и Лаура, как ни хотела, не могла от нее избавиться. Что произошло, что было сказано, почему у нее такое впечатление, будто она на полной скорости врезалась в кирпичную стену?
Лаура сосредоточенно смотрела на мужа:
— О чем ты умалчиваешь?
— Есть… кое-что, — с трудом выговорил он.
Раскаленная булавка выскользнула. И Лаура, вздохнув с облегчением, облокотилась на перила.
Значит, это не игра воображения. А ведь ей на какое-то мгновение показалось, что она сошла с ума! Сейчас Бишоп все объяснит.
— Я тебе не говорил… — произнес он, запинаясь. — Во всяком случае, недостаточно говорил… как много ты для меня значила.
Лаура испытала еще большее облегчение, но потом опять нахмурилась. Время неправильное. Почему «значила»?
— Ты имеешь в виду, как много я значу для тебя?
— Я хочу, чтобы теперь ты это знала.
У нее потеплело на сердце. Молодая женщина взяла руку Бишопа и прижала к щеке. Говорить она не могла от избытка чувств. Муж любит ее. Действительно любит. Она так счастлива!
— Я знаю, дорогой, — пробормотала Лаура. — Я чувствую то же самое.
Бишоп медленно продолжал:
— Я был застигнут врасплох, когда увидел тебя в больнице.
— Ты решил, что у меня проблемы с сердцем? — Ей хотелось крепко обнять его и успокоить. — Тогда я лежала бы в кардиологическом отделении.
Она повернула голову, чтобы поцеловать его ладонь.
— Не спеши, — попросил он.
Булавка воткнулась опять, только на этот раз глубже и болезненнее, а сердце пропустило удар. Лаура вновь попыталась поймать ускользающую мысль.
— Я не знал, чего ожидать.
— Поэтому ты странно вел себя?
— Я уже видел тебя в больнице. Раньше.
Лаура задумалась. В детстве она лежала в больницах, но позже… И она уверенно тряхнула головой:
— Я так не думаю.
— Нет?
Булавка воткнулась опять, да так глубоко, что Лаура вздрогнула. Она схватилась рукой за грудь, колени подогнулись. В это время слева от нее послышался громкий треск. Это скакали кенгуру. Сильные задние лапы уносили их прочь, в низкий кустарник.
Только что были. И уже нет. Исчезли навсегда.
Она задрожала и покрепче обхватила себя руками. Рассудок играет с ней в странные игры. Эти фокусы выматывают. Но у нее есть средство. Необходимо прилечь.
— Сэм, ты не будешь возражать, если я лягу пораньше? Наверное, сказывается бессонная ночь.
— У тебя болит голова?
— Нет… я просто устала.
Взяв Лауру за локоть, он проводил ее в дом.
— Разбуди меня, когда решишь лечь, — попросила она.
В знак согласия он поцеловал ее в макушку.
И опять под ребра вонзилась булавка, горячая и надоедливая.
Глава 10
Утром следующего дня Бишоп сопровождал Лауру к местному терапевту. На пробковой доске в кабинете были развешаны разноцветные детские рисунки, однако внимание Бишопа привлек череп в гамлетовском стиле, поставленный на картотечный ящик. Этот череп показывал внутреннее устройство мозга, его таинственные отделы. Жутковато, зато весьма наглядно.
Доктор Четвин, женщина лет тридцати, махнула в сторону стульев:
— Садитесь, пожалуйста, миссис Бишоп, мистер Бишоп.
Пока они устраивались, врач отбросила за спину темные волосы, стянутые в хвост, и опустилась в кресло.
— Ваш муж немного пообщался со мной сегодня утром, миссис Бишоп.
Лаура в бледно-розовом льняном платье, которое очень любил Бишоп, скрестила ноги:
— Пожалуйста, зовите меня Лаурой.
Доктор Четвин улыбнулась:
— На прошлой неделе вы ударились головой и теперь испытываете некоторые трудности, верно?
— Я бы так не сказала. — Лаура разгладила платье на коленях. — Не… трудности.
Врач слегка приподняла брови и откинулась в кресле:
— Какие-нибудь проблемы с памятью?
— Некоторые вещи кажутся… немного туманными.
Развернувшись, врач напечатала на компьютере несколько слов.
— Головные боли, головокружение, бессонница, тошнота?
— Только головная боль.
