Сандра Мэй - Секрет моей любви
Саманту терзали одновременно боль и радость. Кончита очень хорошенькая. Любая мать могла бы по праву гордиться такой дочуркой. Беда в том, что она, Саманта, не любая. Она провела почти три года в тюрьме, и это еще не раз откликнется ей.
Рюкзак выскользнул из ослабевших рук, вещи рассыпались по земле. Рауль насмешливо смотрел, как она пытается запихнуть все в сумку, а она…
Она вдруг похолодела, почувствовав прикосновение маленьких пальчиков. Кончита помогала ей!
Едва заметив реакцию Саманты, девочка насупилась и отошла, но Саманта улыбнулась и протянула ей пакет.
— Спасибо тебе, ты очень здорово мне помогла. Здесь подарок для тебя.
Через минуту Кончита с восторгом рассматривала красивую куклу, одетую в нарядное платьице. Когда под платьицем обнаружился ярко-розовый купальник, девочка издала громкий вопль восторга. Кроме того, в рюкзачке куклы обнаружились щетка для волос, крем для загара, полотенце и солнечные очки.
Раулю было немедленно велено расчесывать щеткой желтые кукольные волосы, а сама Кончита, высунув язык, пыталась надеть на нее солнечные очки. Саманта чувствовала себя так, как будто выиграла миллион долларов.
Рауль с притворной строгостью посмотрел на девочку и сказал:
— А что нужно сказать?
Явно смутившись, Кончита обвила ручонками его шею и надулась, но все же выпалила:
— Большое спасибо!
Саманта, неожиданно обессилев, опустилась в плетеное кресло. В этот момент подошла Химена с большим подносом. Накрыто было на троих, и Рауль с удивлением посмотрел на девушку, ласково тронул ее за руку.
— Ты не выпьешь с нами кофе?
— Не сейчас, Рауль. Я делаю тирамису.
Уходя, она ласково потрепала Кончиту по голове, и девчушка ответила ей веселой улыбкой, отчего в сердце Саманты вонзился острейший нож ревности. Она была чужой здесь, чужой для всех. Даже для своей дочери.
— Кончита, к столу!
Рауль разливал кофе по чашкам.
— Разве она не может остаться и играть?
— Нет. Она должна быть за столом, если хочет есть.
— Но…
— Никаких «но», это правило, которому следуют в этом доме.
К изумлению Саманты, девочка спокойно поцеловала куклу, положила ее на землю и пошла за стол.
— Можно-мне-пожалуйста-кусочек-бисквита-спасибо! — Это она выпалила на одном дыхании.
— Разумеется, дорогая, но… один, Кончита!
Девочка хитро посмотрела на Рауля, взяла один кусок и разломила пополам.
— Нет, два!
Рауль не мог сдержать улыбку:
— Я еще ни разу не выиграл в наших спорах.
Саманта смерила его довольно холодным взглядом и повернулась к Кончите.
— Кончита, а как ты назовешь куклу?
— Мама!
Саманта поперхнулась, и Рауль спешно подсунул ей стакан с водой, заметив вполголоса:
— Она хочет во всем походить на Лусию, ничего больше. Это пройдет.
В этот момент Кончита подбежала к Раулю и, смеясь, затараторила что-то по-испански, а он отвечал ей, но так быстро, что Саманта ничего не могла понять. Без слов было понятно одно: эти двое любят друг друга и прекрасно обходятся без переводчиков и без посторонних.
Без нее.
Саманта глотала обжигающий кофе, не чувствуя вкуса. Фил Колман ошибался, сильно ошибался. Очевидно, что Рауль заменил девочке и мать, и отца, а она стала ему дороже всего на свете. Это светилось у него в глазах, проскальзывало в жестах. Язык мог бы соврать, но тело говорило само за себя. Фил ошибался…
— Саманта, ты в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь?
— Я… Да, все нормально.
— Если хочешь, можешь вернуться домой, а мы пойдем на пляж, или ты пойдешь с нами?
— Я пойду с вами.
— Ты уверена?
Он забрал чашку из ее окоченевших пальцев и окликнул девочку:
— Кончита, если ты уже закончила, то можешь отправляться играть. Давай я вытру тебе губки.
— А поцелуйчик?
— Сладкая моя!
Это был сложившийся ритуал, и Саманта смотрела на него с завистью. Кончита ускакала, и Рауль повернулся к Саманте.
— Послушай меня. Перестань себя изводить, хватит, Саманта! Ты же видела достаточно, чтобы понять: твоя дочь здорова, весела, счастлива…
— …И любима!
— Да, очень любима. Зачем ты себя мучаешь? Ты же понимаешь, что со мной ее жизнь будет только лучше. Я ее официальный опекун, и вся моя жизнь посвящена ей без остатка.
Она подняла на него глаза — растерянные и полные боли.
— Я не знала, что это так… У Фила создалось впечатление, что тебе наплевать на девочку…
— Это неправда. Либо он чертовски плохо разбирается в людях, либо ненавидит меня лютой ненавистью, либо… либо он хотел, чтобы ты приехала сюда и была полностью уничтожена!
— Но зачем?!
Глаза Рауля опасно сузились.
— Возможно, он хочет, чтобы ты нуждалась в нем, и надеется, что в подобном случае ты станешь искать у него утешения.
— Но я не буду этого делать! Кончита должна узнать, кто я на самом деле.
— Зачем? Ты не думаешь, что без тебя она будет счастливее?
— Возможно, сейчас ты прав. Однако вскоре она все равно захочет узнать, кто ее мать. Она уже нуждается в этом, она зовет тебя папой, а куклу — мамой. Это ненормально, Рауль. Она не просто хочет быть как Лусия, она хочет точно знать, кто она такая и кто ее родители.
Рауль вздохнул. У Лусии те же проблемы — Мерседес позаботилась об этом, отказав ему в праве называться отцом. Однако Саманта права. Не дай бог превратиться в маленького тирана вроде Лусии. Саманта действительно могла бы стать решением проблемы…
Только никаких истерик в доме. Хватит с него.
— Я все понимаю, Саманта, но пойми и ты. Во-первых, это будет очень больно и тяжело для тебя…
— Свою боль я уже пережила! И страх пережила! И унижение! Ты, Рауль, даже представить себе не можешь, как много я всего пережила!
Его потрясла ее страстность. Рауль словно впервые взглянул в ее глаза и увидел в них такую боль и муку, такую страшную, старческую мудрость, что почувствовал непонятный трепет. Впустить ее в их с Кончитой жизнь? Разделить с ней эту боль?
— Зачем причинять себе новые страдания? Она в порядке. Будь счастлива этим и отправляйся домой.
— Я не уеду до тех пор, пока Кончита не узнает правду. Возможно, это будет тяжело. Возможно — невыносимо тяжело. Но это ее право. Я так много прошу, Рауль?
Он тут же потемнел лицом, сдвинулись на переносице густые брови.
— А это все, что ты просишь?
Теперь в его голосе были только сталь и лед, ни следа сочувствия. Во всяком случае, врать не было смысла.
— Возможно, когда она подрастет, я могла бы забирать ее на каникулы.
— До ее совершеннолетия она не покинет остров без меня.
