Ким Лоренс - Сделай меня счастливой
— За вами?
Рафаэль отогнал мысль о том, как она лежит поперек его стола, а ее юбка задрана к поясу, и откашлялся.
Быть рядом с ним целый день, сидеть всего в футе от него!
— Нет, не за мной.
— Хорошо… — Она встретилась с ним взглядом и покраснела. — То есть я уверена, что у вас слишком важные дела, чтобы возиться со стажерами. — Теперь она говорила, как подхалимка. — Я имею в виду…
Рафаэль перебил ее:
— Меня очень беспокоит один стажер.
Либби сглотнула:
— Правда?
Он сказал, что она поймет, когда он предложит, но она не понимала. Его голодный взгляд на мгновение замер за ней, а потом он опустил ресницы.
Рафаэль сделал вид, что не услышал, как она вздохнула, и посмотрел на бумаги:
— Гретхен расскажет вам о деталях.
Либби, обиженная таким быстрым окончанием разговора, смущенная запутанными сообщениями, которые он ей посылал, и снедаемая чувством вины, потому что ее так тянуло к человеку, который принес столько вреда ее семье, медленно повернулась.
Рафаэль посмотрел на то, как она вышла, выпрямившись и подняв голову. Он подождал, пока закрылась дверь, провел рукой по волосам и застонал.
Сейчас она могла быть здесь, на его столе… Он опустил голову.
Он не смешивал бизнес и личную жизнь, он прочитал лекцию о сексуальном домогательстве каждому члену футбольной команды. Но когда принципы начинали приносить столько боли, не пора ли менять правила?
Он был не просто ее боссом, он держал в руках судьбу ее семьи. Посмеет ли она отказать ему? Он улыбнулся: она посмеет сделать все, но не испортит ли это их будущие отношения?
Рафаэль вздрогнул. Он никогда не употреблял слова «будущее» и «отношения», когда речь шла о женщине.
Если он пойдет за ней сейчас, то признает, что эта женщина настолько завладела его разумом, что он не может подождать три недели.
Ему нужно было время, чтобы остыть.
Он нажал кнопку связи и приказал:
— Я поеду в Рио, организуйте.
Рафаэль вернулся в Лондон через неделю. Он приехал в главный офис, когда региональный менеджер выходил из здания.
Саймон Смит быстро подошел к Рафаэлю.
— Какие-то проблемы?
Рафаэль пожал протянутую ему руку. Его проблема заставила его вернуться на пять дней раньше, чем он планировал, она была пяти футов ростом и с рыжими волосами.
— Ваша семья в порядке? — неожиданно спросил Рафаэль, который никогда прежде не сталкивался с необходимостью заполнять молчание.
Чтобы скрыть свое смущение?
Мужчина удивленно улыбнулся и ответил:
— Очень хорошо, спасибо, хотя Джеймс… — Он замолчал и неловко рассмеялся. — Уверен, что вы не хотите слушать о его последнем…
— Джеймс? Которому исполнилось двадцать один год на Рождество?
Саймон выглядел пораженным. Он удивился, что начальник вспомнил о том, что у него вообще есть дети, не говоря уже о возрасте старшего.
— Знаете, как это бывает с детьми. Не важно, сколько им лет, все равно волнуешься…
Он пожал плечами и тут же пожалел о своих словах. Все знали мнение своего работодателя о профессионализме и об обсуждении личных проблем на рабочем месте.
— Нет, я не знаю, — признался Рафаэль.
А откуда ему знать? В его жизни не было отца, который волновался бы или помогал ему, хотя Рафаэль никогда не чувствовал, что упустил что-то важное. Он предпочитал думать о том хорошем, что он смог вынести для себя из такого воспитания.
Он научился принимать решения и мириться с их последствиями, какими бы они ни были. Смог бы он стать настолько уверенным в себе, если бы жил в хорошей семье? А ведь именно благодаря этому Рафаэль добился такого успеха.
Если бы его детство прошло иначе, может, однажды на его столе появилось бы фото сына на выпускном вечере, как у Саймона? Рафаэль этого не знал, и он напомнил себе, что бесполезно было размышлять на эту тему.
— Все нормально, — легко соврал Рафаэль. — Все прошло быстрее, чем я планировал, и у Лукаса все под контролем.
По иронии судьбы его команда и конкуренты решили, что отсутствие у Рафаэля интереса — это какой-то хитрый ход, чтобы выбить конкурентов из игры, и им это удалось.
На этот раз Рафаэлю повезло, но он знал, что в следующий раз удача и репутация уже не помогут. Репутация разрушается за один день, и чтобы потерять доверие на рынке, достаточно всего пары неверных решений.
Рафаэль знал, что не может позволить себе потерять остроту мысли. Он не мог сконцентрироваться, потому что он думал только о том, что делает Либби, ждет ли она его возвращения, улыбается ли она другим мужчинам…
Временный стажер завладел всеми его мыслями.
Такая озабоченность чем-то была странна для Рафаэля. Он всегда умел разделять разные аспекты своей жизни. А сейчас он задумывался, не теряет ли этой способности, потому что все его мысли возвращались к одному лицу. И тут он понял, что он ничего не терял — он чего-то не получал!
Дело было не в остроте, а в сексе. Он обладал здоровым аппетитом и не привык прикладывать усилия, чтобы затащить объект своего интереса в постель.
Несмотря на свою репутацию, это за Рафаэлем обычно бегали, и так было всегда. С юности он привлекал женщин.
Он говорил себе, что погоня хорошо повлияет на него, позволит ему насладиться ее капитуляцией.
Но радость погони — это одно, но голод разъедал его, как кислота, и был скорее пыткой, чем удовольствием.
Он не понимал, зачем было так усложнять ситуацию. Он хотел ее, она хотела его, все просто. Пора приводить ситуацию к логическому завершению и возвращаться в нормальное состояние.
Его отношения никогда не длились больше нескольких недель. Когда же восхищение пройдет и голод утолится?
Либби понравилась вторая неделя. Роб Монро, шотландец, по-отечески тепло поприветствовал ее.
— Рафаэль хочет, чтобы за время работы у нас вы изучили разные аспекты бизнеса.
— Я буду стараться, — пообещала Либби. Наконец-то начиналась настоящая работа, и Либби искренне радовалась перспективе.
Позже тем же днем она неловко задала вопрос, который мучил ее все утро:
— Мистер Александро… он… часто будет здесь на этой неделе?
Если бы ей ответили, что это ее не касается, то это было бы справедливо. Либби считала, что лучше будет, если ее просто поставят на место, а не будут каждые две секунды заглядывать через плечо.
— Рафаэль уехал из страны.
— Правда?
Она сконцентрировалась на положительной стороне этой ситуации.
— Я думал, вы знаете.
Либби покачала головой:
— Я? Почему?
Пожилой мужчина смутился:
